Короткая память

МУЛЕРМАН ЛИШИЛСЯ ЭФИРА ИЗ-ЗА ЛЮБВИ К СЕСТРАМ БЕРРИ

Утесов заставил исполнителя "Лады" вместо себя руководить своим оркестром, но так и не помог ему вернуться на радио и ТВ

Певец Вадим Мулерман снискал широкую известность в середине 60-х годов с шуточной песенкой про хромого короля. Его знаменитые "тирьям-тирьярам" можно было услышать даже в одной из серий "Ну, погоди!". Потом он спел "Хмуриться не надо, Лада", "Трус не играет в хоккей", "Случайность" и много других шлягеров. Однако в 1971 году карьера Мулермана внезапно оборвалась. Певец на долгие годы исчез из теле- и радиоэфира. А потом и вовсе уехал из страны. Причем, если другие уехавшие певцы в постперестроечное время вернулись обратно, то с ним этого почему-то не произошло. По этому поводу высказывалось немало различных слухов и домыслов. И, когда Мулерман недавно появился в ГЦКЗ "Россия" на концерте в честь заложения именной "звезды" Тамары Миансаровой, мы не преминули воспользоваться случаем, чтобы выяснить все, что называется, из первых рук…

   - Вадим Иосифович, честно говоря, мы уже не надеялись увидеть вас в России. Полтора года назад не состоялось ваше выступление на концерте памяти Валерия Ободзинского. А концерт Тамары Миансаровой дважды переносился. И до самого последнего момента не было уверенности, что его опять не отменят из-за случившейся накануне трагедии в аквапарке в Ясенево…

- Да, до этого концерта у меня здесь долгое время ничего не складывалось с работой. Лишь в 1996 году мне удалось дать один концерт в Театре эстрады. И то его назначили на дневное время и не сделали никакой рекламы. Но сейчас ситуация вроде бы начала меняться. Не успел я выступить у Тамары, как мне сразу же поступили предложения по гастролям в Киеве и на Дальнем Востоке. А Первый канал пригласил меня сняться в праздничном выпуске программы "Кумиры", приуроченном к 8-ому марта, и спеть вместе с моим старым другом Славой Фетисовым и его женой Ладой. После песни "Трус не играет в хоккей" у меня завязалась дружба со многими спортсменами. Я и сам когда-то занимался спортом. Был чемпионом Украины по классической борьбе среди юношей. Но я с 7-ми лет курил. И мой тренер поставил вопрос ребром: "Или карьера спортсмена, или курение". "Нет, я курить не брошу", - сказал я. И переключился со спорта не пение. Учился в Харьковской консерватории. Еще на первом курсе пел в опере Фигаро. Но от оперной карьеры мне пришлось отказаться. У меня заболел отец. Нужно было кормить семью. Я перевелся на заочное отделение. И ушел работать на эстраду. Пел в оркестрах Мурада Кажлаева, Анатолия Кролла, Юрия Саульского. А в 1966 году стал лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады и начал выступать самостоятельно…

   - У вас в репертуаре вроде бы не было ничего крамольного. Как получилось, что вы оказались в опале у властей?

 - На самом деле уже с "Хромым королем", которого я пел на конкурсе, у меня возникли проблемы. Там ведь был еще один куплет, в котором выяснялось, что король проиграл войну. Но редакторы перепугались: "Как это король может проиграть войну?!". Им почудилось, что это какой-то намек на высшее руководство страны. Я был вынужден выбросить этот куплет и назвать песню "Король-победитель". Только тогда ее пропустили. А в 1968 году я услышал еврейские песни в исполнении сестер Берри. Они мне очень понравились. И я стал петь их в своих концертах. Вот тут у меня начались уже серьезные неприятности. Дело в том, что в то время у Советского Союза были плохие отношения с Израилем. Меня вызвали к руководству и строго спросили: "Почему вы поете гимн враждебного нам государства?". Оказалось, что они приняли "Хава нагилу" за гимн Израиля. "Это народная песня "Гимн Солнцу", - попытался объяснить я. - Она не имеет к государству Израиль никакого отношения. Почему украинские и белорусские народные песни петь можно, а еврейские нельзя?!". Но все доводы были бесполезны. Для меня сразу же закрылись все концертные площадки, радио и телевидение. К счастью, за меня вступилась министр культуры СССР Фурцева. "Мулермана не трогать!" - сказала она. И мне снова дали возможность записываться и гастролировать. Единственное - Фурцева не могла никак повлиять на председателя Гостелерадио СССР Лапина. В его ведомстве я по-прежнему находился под запретом. Все мои записи и съемки было приказано уничтожить. Я попытался обратиться за помощью к Утесову, который был председателем жюри на конкурсе, где меня наградили. "Я сейчас мало работаю, - сказал Леонид Осипович. - Не могли бы вы за меня годик поработать с моим оркестром?". "Мог бы, но при одном условии - что вы восстановите мне телевидение", - ответил я. "Договорились!" - согласился Утесов. Прошел год. Я поднял оркестр. Он начал получать премии. "А что с телевидением?" - поинтересовался я у Утесова. "Вадик, вы понимаете, неудобно, если еврей придет защищать еврея, - замялся он. - Зачем вам вообще телевидение? Я в свое время прекрасно обходился без него". "Вы помните наш договор? - спросил я. - Я свое слово сдержал.

Ради этого бросил свои гастроли, на которых мог бы хорошо заработать, и целый год сидел у вас в оркестре на твердом окладе. А вы свое слово не сдержали. Больше нам не о чем говорить. До свидания!". И ушел. Через два дня меня пригласили к министру культуры РСФСР Георгию Александрову. Оказалось, Утесов нажаловался ему, что я бросил оркестр. Я объяснил министру ситуацию. И он был вынужден признать, что я прав. Несмотря на это, у меня остались с Утесовым нормальные отношения. Однажды Леонид Осипович позвонил мне и попросил приехать к нему. А надо заметить, что он был не очень щедр на угощения. Мог 3-4 часа разговаривать со мной и при этом не предложить даже чаю. Его домработница Тоня украдкой вызывала меня на лестницу и совала мне пирожки. Зная об этом, я по дороге накупил фруктов и еще чего-то. Утесов лежал в постели, скрестив руки на груди. "Вадик, я умираю, - трагическим голосом сообщил он. - Я начал катастрофически худеть. У меня рак". Я отвез его в железнодорожную больницу, где он любил лечиться. Но никакого рака у него не нашли. Просто он так боялся умереть, что сам выдумывал себе болезни. Бухгалтерша оркестра привозила ему зарплату домой. "Ой, Леонид Осипович, три дня назад по телевизору показывали концерт из Колонного зала, - как-то сказала она. - Так вы сидели в ложе с Магомаевым". "Это не я сидел с Магомаевым, - недовольно пробурчал Утесов. - Это Магомаев сидел со мной". Когда мне присвоили звание Заслуженного артиста РСФСР, я устраивал в "Праге" банкет. И в числе первых позвал Утесова. Он не ходил ни на какие мероприятия. Но мне сказал: "Вадик, присылайте машину!". И я увидел его в совершенно другом свете. Какие потрясающие стихи он читал! Как он танцевал! Я до сих пор жалею, что его тогда никто не снимал. Это была целая эпоха нашей эстрады!

   - Как же вам, находясь в опале, удалось получить звание Заслуженного артиста?

- Сделать меня Заслуженным хотела еще Фурцева. Она уже приказала найти и подготовить лежавшие шесть лет документы на присвоение мне звания. Но довести это дело до конца не успела: улетела в командировку в Японию, а через три дня после возвращения умерла. Заслуженного мне дали лишь спустя несколько лет, благодаря председателю Совета министров Косыгину. Так получилось, что я оказался единственным известным исполнителем, которого летом застали в Москве. И меня пригласили дать концерт на правительственной даче. Я поначалу отказывался, ссылаясь на то, что нахожусь в отпуске, и мои музыканты разъехались отдыхать. Но через день всех музыкантов собрали. Прислали за мной черную "Чайку" с зашторенными окнами. Куда меня везли, я не видел. Но, видимо, это были Горки или какой-то подобный поселок на Рублевке, где отдыхали члены Политбюро. Там оказался очень хороший дворец культуры. Помню, в буфете продавались только что появившиеся совместные советско-американские сигареты "Союз-Аполлон". Я на радостях сразу взял пять блоков. Больше мне не дали. В кулисах стояли люди в штатском. Когда я собрал музыкантов, чтобы обговорить программу, они строго сказали нам, что больше двух человек собираться нельзя. И музыкантам пришлось поочередно передавать мои указания друг другу. К началу концерта в 500-местном зале сидело человек шестьдесят - одни женщины. Я отработал программу. А когда спустился в гримировочную, ко мне пришли несколько женщин.

Среди них была жена Алексея Николаевича Косыгина. Они начали говорить мне комплименты и на полном серьезе удивляться, почему меня столько лет не видно на телеэкране. "Не знаю, - замялся я. - Как-то так получается". Потом в гримировочную вошел сам Косыгин. "К сожалению, я опоздал и слышал только две последние песни, - сказал он. - Тем не менее, я вам очень благодарен". После чего повернулся к сопровождавшим его людям и спросил: "А почему Мулерман до сих пор не Заслуженный?". И буквально на следующий день вышел указ о присвоении мне звания. Конечно, я мог бы воспользоваться этой ситуацией, но у меня даже мысли не было пожаловаться на свои проблемы. Если уж на то пошло, дочь Брежнева Галя была моей поклонницей и постоянно бывала на моих концертах. Горбачев, будучи секретарем Ставропольского крайкома, приходил ко мне за кулисы с коньяком и фруктами. Но и их я никогда ни о чем не просил. Мне казалось, что это неудобно…

Окончание читайте в следующем номере "Экспресс Газеты"! Вы узнаете: за что Вадима Мулермана объявили изменником Родины, как бывшая жена Кобзона сделала его бомжом, почему легендарному певцу приходится жить под чужим именем, и много других интересных вещей.

Александр БОЙКОВ, Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 9, 2004)

Набитые дураки

НАД РУССО НАДРУГАЛСЯ ХОЗЯИН РЕСТОРАНА

певец поплатился за профуканные спонсорские денежки

Все вдруг вокруг заговорили
Про Авраама про Руссо.
У нас же есть Павлиашвили,
Такой же точно, но Сосо!
Из письма читателя Александра Агаркова.

Пока на политической арене разворачивалась запутанная история с пропажей кандидата в президенты Ивана Рыбкина, в шоу-тусовке аналогичным образом отличился певец Авраам Руссо. По сообщениям СМИ, неизвестные граждане напали на него, когда он подъехал на машине к своему дому. С множеством ушибов, сотрясением мозга и переломом носа певца доставили в травмпункт при поликлинике № 56, а потом - в клинику медицинской академии имени Сеченова, где ему поспешно сделали операцию на носу. После этого Руссо тайно покинул Москву и скрылся в неизвестном направлении. А спустя пару дней неожиданно обнаружился в Ереване, где, как писала одна из газет, у него много друзей и родственников, и его готовы защитить от произвола…

По правде говоря, в этой истории многое с самого начала вызывало сомнения: и явно неправдоподобные обстоятельства нападения (известно, что певец сам не водит машину и всегда ездит с водителем), и странное отсутствие интереса к столь громкому преступлению со стороны милиции, и подозрительное совпадение, что все это произошло незадолго до сольного концерта Руссо в Питере, который, тем не менее, никто и не подумал отменять. В результате появились предположения, что певец просто ложился в больницу на пластическую операцию по уменьшению носа и придумал историю с нападением, чтобы избежать насмешек и заодно сделать себе пиар перед концертом. Нашлось объяснение и тому удивительному факту, что у Руссо, по его словам, сына грека и итальянки, жившего до приезда в Россию на Кипре, вдруг объявилась родня в Ереване: из интернета извлекли какой-то армянский сайт, где певца упоминали в числе видных представителей армянской диаспоры в Москве и называли его настоящее имя - Ефрем Апджян…

  - А мне кажется, что эта история с нападением - никакой не пиар! - огорошил меня организатор концертов Сергей Чертков. - Мои коллеги хотели зарядить концерт Руссо на 8-е марта. Но сотрудники его продюсера Иосифа Пригожина ушли в туман и сказали, что пока не готовы договариваться о его выступлениях. Это при том, что он стоит 6-8 тысяч долларов, и заказывают его крайне редко. Если бы с Руссо было все в порядке, они бы не стали отказываться от такого предложения. Говорят, там была серьезная разборка со спонсорами, которые давали деньги на его раскрутку. Помнишь, Пригожину взорвали машину, а потом напали на его квартиру и порезали его сына? Так это все звенья одной цепи. Теперь вот дошла очередь до самого Руссо. Как мне сказали, его забрали и некоторое время держали то ли в подвале, то ли где-то еще. Типа попугали его и сказали: "Мы тебя подняли из грязи - мы тебя туда же и отправим. Будешь у нас в кабаке петь, как ты делал это раньше". Вот он и прячется сейчас у себя в Армении. В случае чего ему могут запросто приставить дуло к башке и отстрелить мозги. Он ведь реально никто. За ним никого нет. Ну, кто за него вступится? Пригожин, что ли? Да он первый от него откажется…

   Действительно, когда взлетел на воздух "Мерседес" Пригожина, ходили слухи, будто ему таким образом отомстил за разбазаренные впустую деньги спонсор Руссо Тельман Исмаилов, владелец группы компаний "АСТ", в которую, в частности, входит ресторан "Прага" ("ЭГ.Москва" № 45, 2002). Пригожин тогда яростно это отрицал и уверял меня, что с Тельманом Мардановичем у них полное взаимопонимание. Я ожидал, что он будет говорить что-то подобное и по поводу нападения на его подопечного. Но реакция продюсера на этот раз оказалась совершенно неожиданной…

  - Я эту историю комментировать не хочу, - начал отбояриваться обычно говориливый Пригожин. - Это личный вопрос Авраама. Он знает своих обидчиков и будет сам с ними разбираться. А я в это дело никоим образом не лезу. Я же не его "крыша". Я отвечаю только за его менеджмент. И вообще меня в тот момент не было в Москве. Тебе лучше пообщаться с Авраамом напрямую. Правда, у меня сейчас с ним односторонняя связь. Но, если он со мной свяжется, я попрошу его тебе позвонить…

   - Это не было нападение на улице или у подъезда, - сообщил мне позвонивший на следующий день Авраам Руссо. - На меня напал хорошо знакомый мне человек, с которым у меня есть определенные отношения. 31 января он пригласил меня в ресторан. Если бы я знал, что там будет, я бы поехал туда с охраной или вообще не поехал. Но я не ожидал от этого человека ничего подобного и поехал туда один. Мы поужинали. Потом он пригласил меня в свой кабинет. Попросил позвонить водителю и отпустить его. После этого на меня напали четыре человека. И с 10 до 12 часов ночи избивали меня. Этих людей я тоже прекрасно знаю. Потом они посадили меня в машину и отправили на дачу. Я ночевал там. На следующий день он пришел, как будто ничего не случилось. Предложил мне выпить. Я не мог отказаться. Потом врачи сказали, что это было самое плохое. У меня было не сотрясение, а ушиб мозга. А при такой травме нельзя пить ни капли алкоголя - даже вина или пива. Когда те четверо напали на меня в его кабинете, там был еще пятый человек - бывший работник телевидения. Теперь он отказывается, что был там и видел, как меня били. И всех убеждает, что я просто сделал пластическую операцию на носу. Хотя даже сейчас, после операции, мой нос сломан. Врачи говорят, что нужна еще одна операция. И тот человек, который пригласил меня в ресторан, тоже теперь отказывается, что сделал со мной все это. Я пока не готов назвать его имя. Я даже не могу сказать, в каком ресторане мы встречались. Тогда сразу станет ясно, о ком идет речь. Я понимаю, что вам интересно это написать. Но мне сейчас интересна моя жизнь. Этот человек не остановится ни перед чем. Ему насрать даже на мою известность. "Мне все по хую в этой стране, - говорил он мне. - У меня есть бабки. Я здесь хозяин". Он хочет, чтобы я стал у него рабом. И меня никто не хочет защищать, потому что он купил всех ментов…

Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 9, 2004)