Кто настоящий отец дочери Гарика Богомазова – его благоверная сама не знала, пока он не провел экспертизу ДНК

Уже более десяти лет экс-участнику группы «Отпетые мошенники» Гарику Богомазову не дает покоя его бывшая жена Юлия и через СМИ обвиняет его в нежелании общаться с 17-летней дочкой Варварой и уклонении от уплаты алиментов на ее содержание. «Богомазов усомнился в том, что Варвара его дочь, - возмущалась она в недавнем интервью журналу «Стар-хит». - Заставил ее через суд проходить ДНК-тест. На процедуре сделал вид, что не знает ее. Недавно она получила от него сообщение: «Ты выросла моральной уродкой!». И как с таким человеком общаться?». Сам Богомазов долгое время хранил молчание и отказывался комментировать претензии Юлии. Но, в конце концов, не выдержал и решил, как на духу, рассказать всю правду об отношениях с бывшей женой и дочерью.

   - С Юлей я познакомился в 1999 году в Санкт-Петербурге в компании режиссера Саши Игудина и ребят из группы «Руки вверх», - издалека начал свой рассказ Гарик. - Она приехала из Вышнего Волочка. Работала парикмахером без диплома. С прежним мужем развелась. И ходила по тусовкам в поисках нового мужчины. Мы с ней начали жить вместе. А через год она поставила меня перед фактом, что ждет ребенка и – хочу я этого или нет – будет рожать. И в категорической форме стала настаивать на регистрации брака. Я был к этому не готов. И продюсер «Отпетых мошенников» Женя Орлов меня отговаривал: «Это не та женщина, которая тебе нужна!». Но я его не послушал. В браке с Юлей мы прожили пять лет. На мои деньги приобрели в Питере трехкомнатную квартиру и сделали в ней ремонт. Причем, по требованию жены, собственность оформили в равных долях на меня, на нее и на нашу дочь Варвару. После этого Юля начала предъявлять мне претензии, что я в ее отсутствие пьянствую, а собака потом вытаскивает из-под кровати презервативы. Устраивала на этой почве скандалы и угрожала разводом. Я пытался ее остановить. Один раз даже за шкварник притащил ее в суд и заставил забрать заявление. Но она не успокоилась и в 2005 году все-таки со мной развелась. Во время очередных гастролей мне позвонила моя мама и сообщила, что Юля привезла ей мои вещи. А когда я вернулся в Питер, обнаружилось, что в нашей квартире уже врезаны новые замки.

   Первое время Юля не давала мне видеть Варвару. За встречу с ней требовала 3 тысячи долларов. Через два года подала в суд на алименты. По закону, на содержание ребенка ей полагалось 25% моих доходов. Но в продюсерской компании, где тогда работали «Отпетые мошенники», не светили реальные доходы. Официальная зарплата у нас была символическая. И я предложил вместо процентов платить ей фиксированную сумму 10 тысяч рублей в месяц. Юля хотела получать гораздо больше - 45 тысяч. Якобы столько она ежемесячно тратила на Варвару. Тем не менее, суд посчитал предложенную мной сумму достаточной. В течении двух лет я исправно выплачивал Юле эти 10 тысяч. Помимо этого, водил ее с Варварой в дорогие рестораны и магазины одежды, покупал дочке все, что просила мама. «Мне это платье не нравится», – говорила порой Варвара. «Бери! В хозяйстве все пригодится!» - наставляла ее Юля. А потом у бывшей супруги появился новый мужчина – негр-танцор из клуба «Кэндимен», пользовавшийся в Питере репутацией альфонса. Она родила от него двух детей – девочку и мальчика. Чтобы их содержать, моих алиментов уже не хватало. И во время нашего очередного похода в ресторан от Юли поступило предложение пересмотреть условия моей помощи Варваре. Договорились, что она официально отказывается от алиментов, а я оплачиваю дочке поездки за границу, занятия танцами, покупку всех необходимых вещей и т.д. Единственное – я никак документально не зафиксировал это соглашение. Поверил ей на слово. Это была моя большая ошибка, о которой я до сих пор сожалею.

   Аукнулось мне это пять лет спустя, когда я уже встречался с моей нынешней женой Викторией. В один прекрасный день мне позвонил «фабрикант» Миша Гребенщиков и сообщил: «Гарик, по телевизору говорят, что ты в федеральном розыске как злостный неплательщик алиментов». Оказалось, Юля забрала исполнительный лист у питерских приставов и отправила его в город Одинцово Московской области. На протяжении пяти лет тамошние приставы безуспешно искали меня по какому-то «левому» адресу, по которому я никогда не проживал. Хотя в исполнительном листе четко был прописан мой адрес в Санкт-Петербурге, и найти меня не составляло никакого труда. В результате по алиментам накопился долг 630 тысяч. В финансовом плане у меня тогда были не лучшие времена. В 2011 году доходы у «Отпетых мошенников» стали падать. И ребята посчитали, что им невыгодно делиться со мной. Мне пришлось уйти из группы и начать сольную карьеру. Но, несмотря на это, от помощи дочери я не уклонялся. При возможности дарил ей дорогие велосипеды, телефоны, плеера. И большую часть долга по алиментам, возникшего не по моей вине, на данный момент уже погасил. Другое дело, что дочь этих денег не увидела. «Мне кушать нечего», - пожаловалась как-то она. «Я же недавно перечислил тебе 200 тысяч», - удивился я. «Мама считает, что это ее деньги, - объяснила Варвара. – Она на них отправила сестру и брата с бабушкой отдыхать в Грецию».

   Заявления Юли, будто я с помощью ДНК-теста хотел оспорить свое отцовство и избежать выплаты алиментов, - полная ерунда! Даже если бы подтвердилось, что я не отец Варвары, по закону, ранее начисленные алименты все равно пришлось бы отдавать. На самом деле для проведения ДНК-теста была совсем другая причина. Еще перед свадьбой меня предупреждали, что ребенок Юли не мой. Срок беременности у нее не сходился на целый месяц. А в дальнейшем Юля, по свидетельствам наших общих знакомых, постоянно всем говорила, что сама не знает, от кого родила Варвару. У меня начали закрадываться сомнения. И в прошлом году я решил раз и навсегда разобраться в этом вопросе. С моей стороны, это не афишировалось и не выставлялось напоказ. И на наших отношениях с дочерью никак не отразилось. «Да, папа, сначала я немножко обиделась, - сказала мне она. – Но потом поняла, что тебе это было нужно. Давай забудем об этом!».

   И общения с Варварой вопреки утверждениям Юли я никогда не избегал. Постоянно поддерживал с дочерью связь по телефону и в соцсетях. Интересовался ее успехами в учебе. Варвара долгое время уверяла, что учится на «четверки» и «пятерки». Но потом в Питере я случайно встретил на улице знакомых, сын которых учился с Варварой в одном классе. И мне сказали, что с учебой у моей дочери все очень плачевно. Я забеспокоился, обратился в школу и получил доступ к ее электронному дневнику. Выяснилось, что никаких «четверок» и «пятерок» у нее нет, зато есть куча «двоек». По словам учителей, она часто пропускала школу, так как мама уходила по делам и оставляла на нее младших сестру и брата. «Девочку надо спасать», - сказала мне классная руководительница. Я пытался что-то сделать. Нашел для Варвары хороших репетиторов, которые могли бы ее подтянуть. На что услышал от нее в ответ: «Зачем ты ходишь к моим учителям и мешаешь мне жить? Не надо мне никаких репетиторов! Мне вообще учиться не надо. Когда вырасту, мне найдут богатого олигарха, и у меня все будет хорошо». При этом Варвара регулярно просила меня что-то ей купить или на что-то дать денег. Особенно меня напрягало, что она прикрывалась своим здоровьем. То ей было нужно 150 тысяч на исправление плоскостопия, то 150 тысяч на лечение колена, то миллион на операцию по выпрямлению перегородки в носу. А когда я предлагал ей бесплатно решить ее проблемы со здоровьем у знакомых врачей, у нее начиналась истерика, и в мой адрес сыпались оскорбления и угрозы, что скоро я буду целовать крышку ее гроба. Закончилось тем, что Варвара заявила: «Мне это надоело. Ты никакой не папа. Поэтому я тебя блокирую. Телефон у меня новый. Ты больше до меня не доколупаешься». И напоследок пожелала, чтобы у нас с Викторией родились неполноценные дети. Да, я сорвался и назвал ее «моральной уродкой». А как, по-вашему, я должен был на такое реагировать?!

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 46, 2018)