Продюсера звезды «Универа» Виктора Дробыша Наталья Лапина узнала благодаря бурному роману с бас-гитаристом группы «Земляне»

Актриса и певица Наталья Лапина, ярко проявившая себя в годы перестройки, последние двадцать семь лет благополучно жила и работала в США. И вдруг решила вернуться из эмиграции, чтобы напомнить о себе и возобновить свою музыкальную карьеру в России. Но родина встретила Лапину не слишком ласково и отнюдь не спешила открыть ей свои заветные чащи и напоить ее березовым соком, как пелось в известной советской песне.

   - Россию я покинула в начале 90-х, как только открылся «железный занавес», - поведала «Экспресс газете» Наталья Азариевна. - После фестиваля в Швейцарии, где мне дали приз за фильм «Руанская дева по прозвищу Пышка», меня пригласили сниматься в Германию. Потом я сочинила песню для фильма «Ночной поезд в Венецию» с участием Хью Гранта и Малколма Макдауэлла. Поехала в Америку ее записывать и была так очарована Лос-Анджелесом, что решила там остаться. Из кино я практически ушла и стала писать песни. Выпустила несколько англоязычных альбомов. А параллельно выучилась на психолога. Работала с разными людьми от знаменитостей до заключенных. Сама, без юристов, засудила одну большую компанию за дискриминацию. Периодически меня подтягивали в Россию, потому что я писала песни не только на английском, но и на русском. В 2011 году мне даже дали выступить в Кремле на фестивале «Радио Шансон» с песней «Сигаретка». Но о возвращении я до недавнего времени не думала. У вас же тут в шоу-бизнесе какие-то «железные занавесы», какие-то «эшелоны» - первый, второй, третий. В этих «эшелонах» по 40 лет сидят одни и те же рожи. Никого со стороны туда даже близко не подпускают.

   И вот когда я приехала сюда в очередной раз, на меня неожиданно вышел продюсер Витя Дробыш. Он услышал мою «Сигаретку» и захотел, чтобы эту песню исполнила его артистка Настя Самбурская. Оказалось, мы с Дробышем были знакомы еще с 80-х. Витя сразу начал вспоминать, что, когда мне было 22 года, мы гуляли вместе по Фонтанке и тусовались в гостинице «Жемчужина» в Сочи. Я тогда встречалась с молодым питерским музыкантом Санькой Кривцовым. Сейчас он обосновался в Америке. Работал с Шер и Синди Лаупер. Семь сезонов был практически начальником всего оркестра американского «Голоса». А в советское время Кривцов выступал вместе с Витей Дробышем в каком-то питерском бэнде (в группе «Союз», созданной в 1985 году бывшим гитаристом группы «Земляне» Игорем Романовым – М.Ф.). Потом Саньку взяли играть на басу в «Землянах». У нас с ним была безумная любовь. Меня уже были готовы принять в его семью. В Москве мы с Санькой ночевали на квартире у Бори Зосимова (в то время концертного директора «Землян» - М.Ф.). А в Питере жили у меня в коммуналке с тараканами.

   Я-то была ни питерская, ни московская. Родилась и выросла в Горьком – нынешнем Нижнем Новгороде. Еще во время учебы в Горьковском театральном училище получила на «Ленфильме» одну из главных ролей в 14-серийном фильме «Жизнь Клима Самгина». Там участвовал звездный состав - Джигарханян, Калягин, Жарков, Гундарева. Режиссером был Виктор Титов, который снял «Здравствуйте, я ваша тетя!». Это была для меня очень хорошая школа. А после дипломного спектакля Игорь Петрович Владимиров сразу забрал меня из Горького в свой театр Ленсовета и дал роль в спектакле на двоих «Станция», где моим партнером стал Михаил Боярский. В театре я проработала недолго и ушла на «Ленфильм». Играла жену героя Кости Райкина в «Острове погибших кораблей». Играла королеву в фильме «Дон Сезар де Базан». А после съемок мы с Аней Самохиной снимали королевские костюмы и шли тусоваться ко мне в коммуналку, где было восемь жоп на один ржавый унитаз. С Анькой мы очень дружили. Обе провинциалки. Я без понтов, и она без понтов. А Дробыш был знакомым Саньки Кривцова. Где-то тоже подшатывался за нами. Честно говоря, у меня не осталось о нем никаких воспоминаний. Он рассказывал мне какие-то детали наших давних встреч. А я ничего этого не помнила. Тем не менее, он показался мне своим в доску. Такой фирменный, всегда с улыбочкой и матом в разговоре.

   Его артистку Самбурскую я абсолютно не знала. Сериал «Универ», который принес ей известность, не смотрела. Как объяснил мне Дробыш, она когда-то давно встречалась с его артистом Айваном, который ездил на «Евровидение». И так примазалась к Вите. А поскольку у нее 11 миллионов подписчиков в Instagram, и она хорошо зарабатывает на рекламе, он взялся продвигать ее как певицу. Правда, платить за песню для Самбурской Дробыш не хотел. Сам-то он, как я слышала, брал за свои песни не меньше 50 тысяч долларов. А мне еле-еле наскреб 2 тысячи. «Не переживай из-за этих копеек! – сказал Витя. - Когда твоя песня выйдет в исполнении Самбурской, ты захлебнешься в авторских отчислениях. Я уже договорился о горячей ротации. Она будет во всех хит-парадах. Она будет на всех фестивалях. Деньги тебе потекут рекой». Что такое хорошие авторские – я уже видела. До этого Гриша Лепс купил у меня две песни. И я получила от Российского авторского общества 140 тысяч рублей за их исполнение на двух концертах – в Крокус-Сити-холле и Ледовом дворце. «Если так же будут платить за Самбурскую, это нормальные деньги», - подумала я и согласилась на предложенную Дробышем сумму.

   Конечно, мне больше хотелось не продавать песни, а петь их самой. Как-то я сказала об этом Дробышу. «Я бы тебя взял в артистки, - заявил он. - Ты такая талантливая. Сама пишешь слова и музыку. Возраст тебе не помеха. Выглядишь прекрасно. Только я боюсь, что ты уедешь в Америку и не вернешься». «Да ладно, Вить! – успокоила его я. - Почему это я не вернусь? Я люблю творчество. Мне надоело сидеть в офисе и лечить мозги американцам». «Если из тебя делать артистку, кому-то надо в это вкладываться, - сказал тогда Дробыш. - Это очень дорого стоит». В общем, дал мне понять, что я должна найти спонсора. Я нашла в Нижнем Новгороде какого-то мужика из местной думы. Привела его к Дробышу. Мы просидели часа полтора. Оказалось, на первый год нужно 160 тысяч долларов, и никаких гарантий, что будет результат. А этот чувак из думы мне никакой не папик. Я видела его до этого один раз. Тем не менее, он очень заинтересовался. Что-то записывал на бумажку. А когда мы уже собирались уходить, достал из кармана CD-диск, протянул Дробышу и сказал: «Виктор Яковлевич, я ведь сам песни пишу. Не могли бы вы послушать?». Они обменялись телефонами и договорились созвониться. Я была в шоке. «Дима, что ты делаешь? – наехала я на чувака из думы. – Разве я для этого устраивала эту встречу?». «А что такого? - отмахнулся он. – У нас же с тобой нет никакого контракта».

   Я поняла, что со спонсором ничего не получается. «Хорошо, - сказала я Дробышу. – Можно я хотя бы запишу у тебя на студии песню для себя?». Он все лето отдыхал. Пока не было коронавируса, ездил то в Италию, то в Монако, то еще куда-то. И на студии все равно не появлялся. Там сидел его звукорежиссер - 22-летний мальчик-консерваторщик Витюша Дудко. И, с разрешения Дробыша, я записала с этим мальчиком свою песню «Без твоей любви». А певец Айван, который иногда заходил на студию, сыграл мне партию гитары. Чтобы Дробыш взял меня в артистки, я была готова сделать его соавтором. «Давай я буду писать песни, а ты будешь получать половину денег!» - предлагала ему я. Витя сначала вроде был не против. Я даже выкладывала в Instagram видео, где мы типа вместе работали над песней – он играл на рояле мою музыку, а я пела. Но потом он неожиданно начал меня игнорить. Когда я звонила, орал матом: «Я на хрен у министра. Не могу, сука, разговаривать. Когда, блин, будет время, перезвоню». А с какого-то момента и вовсе перестал брать трубки и отвечать на мои сообщения. Более того, запретил со мной общаться 22-летнему мальчику Витюше, который записывал меня на студии. Мы с ним за лето очень подружились. «Ты такая клевая! – говорил он мне. – Я был весь зажатый. А ты меня раскрепостила и многому научила. Спасибо тебе за все!». И вдруг заблокировал меня в социальных сетях и мессенджерах. Я попыталась сама куда-то сунуться. Просила на радио: «Может, покрутите меня или возьмете на какой-то фестиваль, как Самбурскую?». «Нет, у нас все уже укомплектовано», - отвечали мне. В конце концов, песню «Без твоей любви» пришлось продать Любе Успенской. Еще ее хотела купить Ира Аллегрова. Но ее директор Хизри Байтазиев предложил мне всего 200 тысяч рублей. А Люба не стала торговаться и сразу выложила 5 тысяч долларов. Естественно, я отдала предпочтение ей.

   А огромных авторских за Самбурскую, которые обещал Дробыш, я так и не получила. Она выступала с моей песней на больших концертах-тысячниках - на «Разгуляе», на 20-летии «Радио Шансон» в Сочи, на «Бархатном шансоне» в Греции, на фестивале «Радио Дача». Но РАО отчиталось мне только за два каких-то дворца культуры. «Ни в одном отчете ни за один тысячник вы не вписаны, - заявил мне один из их начальников Качалов. – Как вы докажете, что Самбурская пела там вашу песню?». Я предоставила им афиши всех концертов. Прислала даже видео выступления Самбурской на «Разгуляе», которое сняли мои друзья – генерал полиции и его жена-капитан. Вообще, отслеживать, где что исполнялось, должно само РАО. За это они берут у авторов 50% отчислений. Фактически я выполнила за РАО их работу. Через какое-то время мне сообщили: «По одному концерту в Сочи организаторы признали свою ошибку, что не включили вас в отчет». «А по остальным?» - спросила я. «По остальным пока разбираемся», - ответили мне. И эти их разбирательства тянутся бесконечно. Видимо, мне придется обратиться в прокуратуру. У РАО уже были проблемы пять лет назад. Их главного Сергея Федотова посадили за мошенничество в крупных размерах. «Вы хотите, чтобы я устроила вам опять 2015-й год? – пригрозила я. – Я вам его устрою. Хватит делать из меня дуру!». Я понимаю, что я нарываюсь. Но я к такому дерьму не привыкла и терпеть его не буду. Недаром моей первой любовью был Боря Немцов. Я такая же революционерка. Даже если меня будут из-за угла расстреливать, как Немцова, я все равно буду до последнего биться за свое.

   Едва ли не единственным порядочным человеком из тех, кто рулит российским шоу-бизнесом, оказался Игорь Матвиенко. Он был моим другом юности. Когда я приезжала в Москву сниматься, мы с ним и с Сашей Шагановым часами сидели на кухне у Карена Кавалерьяна и что-то придумывали. Потом Матвей, когда у него не было денег, приезжал ко мне в Германию и жил у меня со своей тогда еще девушкой Настей Алексеевой. А в Америке с моей помощью делал машину в той же компании, где прокачивали «Мерседес» Майкла Джексона. Конечно, сейчас Игорь уже не тот, что был в юные годы. Постоянно чем-то загружен. Даже с «Иванушками» по полгода не общается. Тем не менее, 22-23 февраля он мне дал возможность выступить в Крокусе на своем юбилее. Сам заплатил за студию и за оркестровку. И я исполнила его песню «Гимназистки-проститутки», которую мы с ним когда-то делали еще в советские времена. За кулисами я познакомилась с Иосифом Пригожиным. У нас завязалась переписка. Я ему рассказала о ситуации с Дробышем. «Негодяй, он со всеми так», - огорошил меня Пригожин. «Разве он не ваш лучший друг? – удивилась я. – Когда мы общались, он всегда был с вами на телефоне». «У меня один друг – Валерия, - ответил Иосиф. – С ним я уже не общаюсь. Мы сами по себе». Правда, послушать песню, которую я предложила ему для Валерии, почему-то времени не нашел. А самое интересное, что с Дробышем, похоже, перестала работать Самбурская. Не знаю, что там у них произошло, но в какой-то момент она исчезла из всех ротаций и концертов. Говорят, то же самое было с Леной Ваенгой, когда она ушла от Дробыша.

   - Даже слышать не хочу о ней! – заявил в ответ на просьбу прокомментировать рассказ Лапиной Виктор Дробыш. - Вся эта история не стоит выеденного яйца. Если она где-нибудь назовет меня мошенником, я подам на нее в суд. Песню для Самбурской я у нее не просто взял, а купил. Как ты считаешь, 2 тысячи долларов – это маленькие деньги или большие? Для меня нормальные. Просто она сама хотела петь у меня. А я не хотел. Скажи, я имею право чего-то не хотеть? Я ей говорил: «Не приезжай из Америки и не пой! Если надо будет, продавай песни хоть за тысячу, хоть за сто – за сколько купят! Мне что-нибудь понравится – я куплю». Когда она попросилась записаться у меня на студии, я сказал: «Пожалуйста!». Я многим помогаю. И ей помог. У меня возникает вопрос – за что у нее ко мне могут быть претензии? Авторские ей должны поступать не от меня, а от РАО. И она однозначно их получит. Если ей говорят, что ее нет в отчетах, пускай пишет бумагу в Следственный комитет! Они разберутся, и виновные понесут наказание. Когда Самбурская исполняла ее песню в концертах, мы всегда указывали Лапину как автора. Даже не сомневайся в этом! Я вхожу в совет РАО и сам стою на защите авторских прав. С Самбурской у меня контракт еще на два года. А продолжаю ли я работать с ней… Ты еще спроси, сколько раз я с женой сплю! Я сейчас самоизолировался и ни с кем не работаю. Уже две недели сижу дома. И еще буду сидеть столько, сколько скажут наши власти.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 14, 2020)