От попытки самоубийства отчаявшуюся Валентину Смирнову спасла Лолита Милявская

Актриса и певица Валентина Смирнова снискала известность на рубеже 90-х и нулевых как участница юмористических телепроектов «ОСП-студия» и «ЗЗ квадратных метра» и автор хитов «Пошлю его на…» и «Не твое дело» из репертуара Лолиты Милявской. В шоу-тусовке ее также знали как первую любовь покойного участника группы «Иванушки» Игоря Сорина, с которым она прожила несколько лет во время учебы в музыкальном училище имени Гнесиных («ЭГ» № 17, 2007). Но в последние годы о ней вспоминали в основном в связи с мошенничеством при продаже земли, жертвами которого стали она и ее муж – звукорежиссер джазового оркестра имени Олега Лундстрема Дмитрий Фолков.

   - Нам до сих пор не удалось выпутаться из этой ужасной истории, - пожаловалась «Экспресс газете» Смирнова. – Все началось с того, что мы с моим, к сожалению, теперь уже бывшим мужем… Да, мы с Дмитрием Фолковым развелись два года назад на почве всего, что с нами произошло. Несмотря на то, что у нас есть общий ребенок, сохранить отношения не получилось. Этот брак и у меня, и у Дмитрия был не первый. На двоих у нас было четверо детей. А собственным жильем обзавестись никак не получалось. И вот пять лет назад мы решили приобрести землю недалеко от Москвы, чтобы потихоньку построить дом. Присмотрели подходящий участок площадью 8 соток, расположенный в Мытищинском районе, в деревне Терпигорьево на берегу Пироговского водохранилища. За него просили 5 миллионов рублей. Продавал его по генеральной доверенности риэлтор Александр Георгиевич Гуцул. Как он нам объяснил, собственнице Светлане Валерьевне Деменковой этот участок достался от умершего родственника, но она не захотела им заниматься и попросила не парить ей мозги и осуществить продажу без ее участия.

   Чтобы не попасть впросак, я обратилась за помощью к моему близкому человеку - риэлтору Анне Максимовне Черненко. Мы с ней были знакомы 10 лет. Когда-то я у нее два месяца работала. Потом Черненко помогала маме Дмитрия продать ее квартиру на Тверской и переехать в Медведково. Мы заключили с ней официальный договор. Она вместе с нами встретилась с Гуцулом и начала вести переговоры о покупке участка. «Ребята, участок может уйти, - предупредила нас Анна Максимовна. – Надо внести предоплату – 30% от стоимости». Мы под расписки передали ей в общей сложности более миллиона рублей. Больше денег у нас не было. Остальные 4 миллиона пришлось взять в ипотеку на 9 лет в Россельхозбанке. Перед сделкой мы забеспокоились и спросили Черненко: «А ничего, что собственница не будет присутствовать?». «Не переживайте! – успокоила нас Анна Максимовна. – С собственницей я связалась. С ней нет никаких проблем. Просто она не очень хорошо себя чувствует, и ей тяжело куда-то ехать». «Какие проблемы? Вот же ее представитель по генеральной доверенности!» - поддержала Анну Максимовну сотрудница банка, которая оформляла ипотеку. Нам дали кипу договоров, на которых уже стояла подпись Деменковой. И я со спокойной совестью их подписала.

   Как только сошел снег, мы приехали на участок и начали разбирать стоявший на нем полусгнивший домик. К нам подошел сосед Роман Туранков и спросил: «А что вы хотите здесь делать?». «Будем строиться», - ответили мы. «У вас ничего не получится, - огорошил нас он. – Под вашим участком проходят газовые трубы высокого давления. Эту землю в конце 80-х раздавали учителям из местной музыкальной школы для посадки картошки. На ней не то, что строиться, а даже многолетние плодовые деревья нельзя сажать. Поэтому Николай Иванович Дахнов, который здесь раньше жил, и уехал к дочкам в Ростов». «Как уехал? – еще больше удивились мы. – Нам сказали, что он умер». «Нет, он живой», - заверил нас сосед. Оторопев от этих известий, мы позвонили Гуцулу. «Я не знаю, что вам сказать, - стал юлить он. - Я Николая Ивановича спрашивал про трубы. Но он мне ничего не сказал. А про его смерть вы что-то не так поняли. Я вам ничего подобного не говорил». Черненко, узнав о сложившейся ситуации, предложила нам попытаться кому-нибудь перепродать участок. «Я не буду врать и подставлять людей, - отказалась я. - Не хочу, чтобы мне потом голову отрывали. А если сказать честно про трубы, его купят в лучшем случае за 300 тысяч рублей. Это никак не решит проблему».

   Мы пошли законным путем и подали в Преображенский суд иск к Деменковой о соразмерном уменьшении стоимости участка в связи с открывшимися обстоятельствами. «Пусть с нас хотя бы ипотеку снимут! – думали мы. – Будем на этом участке сажать картошку. Может, потом с местной администрацией о чем-то договоримся». Суд встал на нашу сторону и обязал Светлану Валерьевну вернуть нам сумму кредита - 3 миллиона 750 тысяч рублей. Но нас ожидал еще один сюрприз. Выяснилось, что Деменкова с 1992 года состояла на учете в психоневрологическом диспансере с диагнозом «шизофрения». «Намерения продавать участок Светлана не имела и никаких договоров не подписывала, - заявила ее мать. – Да, она выдавала доверенности Гуцулу. Но она не отдавала отчета в своих действиях. Эти доверенности впоследствии были отозваны». И через Мытищинский суд они добились, что сделку аннулировали и участок вернули Деменковой. При этом о возвращении мне денег в решении суда речь не шла. Все было представлено так, будто я совершила рейдерский захват и незаконно присвоила себе ее имущество. «Ну, что, дорогуша, будешь сидеть, - начал пугать меня представитель Гуцула. – Мы сейчас будем заводить на тебя уголовное дело. Это ты подделала подписи Деменковой на договоре».

   Я пошла в Мытищинскую ментовку и написала заявление на Гуцула о мошенничестве. В ходе доследственной проверки допросили «воскресшего» Николая Ивановича Дахнова. И он под протокол подтвердил, что Гуцул ввел нас в заблуждение. Оказалось, в 1998 году Дахнов купил этот участок у Деменковой за 2 тысячи долларов. Но из-за ее психической болезни в собственность оформлять его не стал. Она просто написала на него завещание, что участок перейдет ему после ее смерти. По словам Дахнова, наши деньги Гуцул передал ему. Правда, только 4 миллиона, полученные от Россельхозбанка. Еще миллион с лишним, которые мы передавали наличными, оставил себе. «Я предупреждал Гуцула про трубы, - сказал Николай Иванович. - Просил поставить в известность покупателей, чтобы все было по-честному». Тем не менее, уголовное дело два года не заводили под предлогом отсутствия состава преступления. Надо мной откровенно смеялись. «Я знаю, почему вы все это затеяли, - говорил мне начальник управления МВД «Мытищинское». – Вы плохая актриса, и вам нужен пиар». Я рыдала от отчаяния. Мы остались без земли и попали в долговую яму. Полтора года платили Россельхозбанку по 63 тысячи в месяц. Просили хоть о каких-то послаблениях. Вместо этого банк подал на меня в суд как на злостного неплательщика. Поскольку собственности у меня не было, исполнительное производство через полгода закрыли и передали долг коллекторам. Я понимала, что с такими долгами я становлюсь обузой своей семье. В какие-то моменты у меня даже возникали мысли о самоубийстве. Я целыми днями сидела и искала в Интернете лекарства для эвтаназии.

   Спасибо Лолите Милявской, которая меня поддержала и не дала мне совершить этот роковой шаг! Она выступила с заявлением по поводу моей ситуации и договорилась с программой «Человек и закон», чтобы они сняли об этом репортаж. На это сразу же последовала реакция. В Мытищи приехали с проверкой из МВД. Начальника управления уволили. А нескольких его подчиненных арестовали за взятки. Только после этого в моей истории все-таки усмотрели состав преступления и возбудили уголовное дело. На очных ставках Гуцул и Черненко признались, что знали про трубы и ПНД, но скрыли это от нас, чтобы заработать. Менты уже обещали нам, что скоро будут выходить с этим делом в суд. А потом вдруг заявили: «Это дело для суда бесперспективное. Невозможно установить виновных». Мы просили их привезти на допрос Дахнова. «Его нельзя беспокоить, - возражали они. – У него ноги болят». «Пусть тогда он руками отдаст нам 4 миллиона!» - говорили мы. «Дахнов не может этого сделать, - отвечали нам. - Он их уже потратил. Это уважительная причина». В конце концов, недавно дело закрыли. У меня невольно сложилось впечатление, что кто-то кому-то занес. Но я не намерена сдаваться. Хочу хотя бы защитить свою честь и буду добиваться, чтобы виновные понесли наказание.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 27, 2020)