С Виталиной Цымбалюк знаменитого актера свел киевский режиссер-эротоман

14 ноября в возрасте 85 лет не стало звезды отечественного театра и кино Армена ДЖИГАРХАНЯНА, блистательно сыгравшего штабс-капитана ОВЕЧКИНА в фильмах о «неуловимых мстителях», чекиста АРТУЗОВА в «Операции «Трест», судью КРИГСА в «Здравствуйте, я ваша тетя!», бандита ГОРБАТОГО в «Место встречи изменить нельзя» и много других ярких ролей. О том, каким знаменитый актер был в реальной жизни и как вышло, что незадолго до смерти он оказался в центре некрасивого скандала, «Экспресс газета» узнала у его давнего друга – киевского композитора Владимира БЫСТРЯКОВА.

   - С Джигарханяном мы познакомились в конце 80-х годов во время работы над мультипликационно-игровым фильмом Давида Черкасского «Остров сокровищ», - поведал Владимир Юрьевич. - Я писал к этой картине музыку. А Армен Борисович озвучивал пирата Джона Сильвера и исполнял две песни – «Лучше быть одноногим, чем быть одиноким» и «Посадите на диету», которая, по ряду причин, в фильм не вошла. «У меня нет голоса», - говорил он перед записью. Но спел просто замечательно. Как любому большому артисту ему нравилось играться в эти мультипликационные образы. И он с удовольствием наполнял их своим талантом. Это при том, что работа над «Островом сокровищ» проходила в очень непростое для него время. Тогда трагически погибла его любимая дочь (23-летняя Елена, которую Джигарханяну родила первая жена Алла Ванновская, отравилась выхлопными газами в стоявшем в гараже автомобиле с работающим двигателем – М.Ф.). Я видел, как тяжело он переживал ее гибель. Больше детей у него не было. Якобы сын Степан – это было все не то. Он был ему не родной (вторая жена Татьяна Власова родила его еще до брака с Джигарханяном от худрука Ереванского русского драмтеатра Александра Григоряна – М.Ф.). И хотя в процессе всех перипетий Джигарханян его усыновил, отношения у них не ладились. Всем было известно, что Армен Борисович выгнал Степана из своего театра. В принципе, он был человек добрый. Старался всех своих близких устроить. Не только приемного сына взял на работу. У него и Татьяна Власова, мать Степана, в директорах театра ходила. И тоже чем-то его не устроила. А вот дочку он действительно любил. Старался об этом мало говорить. Но чувствовалось, что в нем сидела такая боль, которая со временем не уходила.

   Благодаря «Острову сокровищ», у нас сложилась замечательная компания - Давид Черкасский, Валерка Чигляев, Алик Гарцман. Когда Джигарханян приезжал в Киев на гастроли или на съемки, он обязательно накрывал поляну и устраивал с нами посиделки. В общении Армен Борисович всегда был очень простым и доброжелательным. Никогда не задавался и никому не тыкал пальцем: «Ты дурак, а я гений». Слушать его было необыкновенно интересно. Например, он очень смешно вспоминал о своих первых шагах в Ереванском русском театре. Там ставили пьесу из жизни какого-то знаменитого героя Армении. И молодой Джигарханян должен был проходить вдоль сцены в строю воинов в кольчугах, отправляющихся в очередной поход. На спектакль пришла вся партийная верхушка Еревана. Дело было летом. Стояла жара. «Зачем мы одеваемся полностью? – сказал кто-то из «воинов». - Мы же проходим за тыном. Все равно снизу нас не видно. Давайте только сверху наденем кольчуги!». Все согласились. А их выводящий, который шел первым, заслушался по радио трансляцией футбольного матча с участием «Арарата». И по ошибке повел строй не за тыном, а перед ним. Их вид поверг публику в шок. У кого-то под кольчугами были брюки со спущенными подтяжками. У кого-то – подштанники. У кого-то – семейные трусы в горошек. Поднялся страшный скандал. В результате чуть не сняли главрежа. Посчитали эту постановку издевательством над национальным героем.

   Еще запомнился рассказ Джигарханяна о том, как с ним в свое время безуспешно пытались заниматься плаванием. По его словам, плавать он никогда не умел. Мог только лежать в ванной. И вот однажды его достал один модный тренер. «Армен Борисович, у меня есть своя метода, - говорил он. - Давайте я вас все-таки научу!». Джигарханяну трудно было найти время для занятий с ним. Тем не менее, он все-таки выкроил несколько часов и отправился в бассейн. Зашел в воду по грудь. Попытался выполнять указания тренера. И тут же благополучно пошел ко дну. «Ничего страшного! – стал успокаивать его тренер. – Через неделю вы у меня будете держаться на воде, как поплавок!». Мучился с ним две или три недели. Но Армен Борисович всякий раз тонул с упорством «Титаника». И, несмотря на все старания тренера, плавать так и не научился. Услышав эту историю, я сказал ему: «Знаешь, почему у тебя ничего не получилось? Потому что удельный вес твоей мудрости и твоего таланта гораздо больше, чем удельный вес воды. А что в воде никогда не тонет – ты сам прекрасно знаешь». Он лукаво улыбнулся и согласился с этим.

   Иногда наши разговоры с Джигарханяном касались довольно пикантных тем. На эти темы его обычно выводил Додик Черкасский - знаменитый эротоман и, как мы его называли, гуру нашего сексуального движения. Даже в 70-80 лет они с Джигарханяном вели себя как пацаны. Казалось, для них не существовало возраста. Помню, Черкасский доканывал Армена Борисовича: «Ты же, наверное, ни одну из девушек-актрис в театре не пропускаешь? Тебе же все дают?». На что Джигарханян отвечал: «Я же памятник. Кто же памятнику даст?!». А Додик в ответ выдавал реплику-апарт, обращенную к нам: «Откуда же тогда прозвище «компостер»?!». Ну, вы понимаете, на что он намекал. На самом деле Армен Борисович скромничал, называя себя памятником. Он сам рассказывал, как в Париже его принимали представители армянской диаспоры и в рамках культурной программы предложили ему попробовать «платную любовь». Джигарханян, по его словам, сначала смутился от такого предложения. А потом сказал себе: «Армен, ты же мужчина. Ты обязан это сделать». И все-таки отправился к «жрицам любви».

   За много лет знакомства с Джигарханяном Татьяну Власову я ни разу не видел. С конца 90-х она уже жила своей жизнью в Америке. Когда Армена Борисовича трахнул инсульт, кроме Виталины Цымбалюк, рядом с ним никого не было. Именно Виталина его тогда вытаскивала. С ней у нас сразу сложился контакт. Она же, как и я, киевлянка. Училась в киевской консерватории на пианистку. Между прочим, на выпускном экзамене играла мой рэгтайм из «Острова сокровищ». Как я понимаю, с Джигарханяном ее свел Давид Черкасский. Но, если бы Армен Борисович не захотел, никто бы ему ее не навязал. Для Виталины он был не просто мужчина, а символ всего большого мира. Я видел, как она ухаживала за ним, обустраивала его жизнь, делала специальные поручни в душе и многое другое, чтобы ему было комфортно. Благодаря ей, Армен Борисович еще мог иногда играть в спектакле «Театр времен Нерона и Сенеки». И когда он доверил ей руководство своим театром, Виталина честно выполняла свои обязанности. На этом она и обожглась. Для Джигарханяна театр был большой игрушкой. А с нее московская администрация, под юрисдикцией которой они находились, требовала показатели и цифры. И Виталина начала финансово поднимать театр. Стала делать спектакли, на которые пошел народ. Армену Борисовичу это не всегда нравилось. Приходилось его обманывать, снимать афиши, чтобы он не видел, какой идет репертуар. Это в конечном счете и привело к катастрофе.

   Зарубились они на постановке рок-оперы Гены Татарченко и Юры Рыбчинского «Белая ворона». Накануне премьеры Джигарханян пришел и потребовал отменить спектакль. А уже были потрачены средства, пошиты костюмы. Это же не на два человека была постановка. В ней был задействован весь театр. Тогда не очень хорошо повели себя актеры. Я знаю случай, когда в театр вовремя не поступили деньги на зарплату, и Виталина из своего кармана выплатила им 600 тысяч. Возможно, это были ее последние сбережения. Но об этом все сразу забыли. И Армена Борисовича начали настраивать против нее, убеждать, что она такая-сякая, и от нее нужно избавиться. Помню, я тогда позвонил ему, чтобы поздравить с днем рождения. И мы чирикали втроем – он, Виталина и я. Все было нормально. А буквально через день неожиданно разразился скандал. Армен Борисович явно не хотел во всем этом участвовать. Да, в первый момент он покатил бочку на Виталину. Но потом молчал и ничего не комментировал. Виталина рассказывала, что, даже когда он приезжал к ней на квартиру за своими вещами, он не проронил ни слова, словно был скреплен печатью. Молча собрал вещи и ушел. Больше они не виделись.

   Так получилось, что я был одним из немногих, кого Джигарханян к себе допускал. Его так настропалили, что он на всех таил обиду. Даже на свою сестру Марину, хотя, на мой взгляд, для этого не было никакого повода. И мы с моей женой Олей отправились в Москву их с Виталиной мирить. Не подумайте, что ради пиара. По нашему мнению, они очень подходили друг другу. И мы искренне хотели, чтобы их семья воссоединилась. Но, когда мы приехали к Армену Борисовичу, его уже окружали друзья, которые зорко следили, чтобы с ним не было никаких лишних бесед. И с примирением ничего не получилось. «Если ты с теми, значит, ты тоже предатель», - заявил мне Джигарханян. Я попросил его сказать на камеру мобильника несколько слов для Давида Черкасского, у которого близился день рождения. «Я вас всех люблю, - сказал Армен Борисович. – Я мечтаю приехать к вам в Киев. Мы должны любить друг друга». Он был человеком ярких эмоций. На этой яркости и сыграли его друзья, которые рассорили его с Виталиной. Называть этих людей я бы не хотел. Они одновременно ему помогали и были с ним до конца его жизни. Сделали все, чтобы у него было жилье, чтобы он спокойно заканчивал свои дни. Это настолько палка о двух концах, что быть здесь судьей очень сложно.

   Безусловно, этот скандал существенно ускорил уход Джигарханяна. Я считаю, что, если бы с ним осталась Виталина, он бы прожил намного дольше. А когда его лишили созданного Виталиной уютного маленького мирка, Армен Борисович сразу стал чахнуть, как дерево, которому подрубили корни. У него закончились силы, и вообще пропало желание дальше жить. Думаю, в глубине души он очень сильно сожалел о разрыве с Виталиной, который разломал ему хорошую накатанную жизнь. В нашу последнюю встречу я не выдержал и спросил его: «Армен, скажи мне, пожалуйста, может сильный человек ошибаться?». «Да», - ответил он. «А может сильный человек признать эту свою ошибку?» - задал еще один вопрос я. И снова услышал в ответ: «Да». На мой взгляд, этим Армен Борисович фактически подтвердил мои предположения. Он же прекрасно понимал, о чем я спрашивал. А что перед смертью Джигарханян снова сошелся с Власовой… Понимаете, ему было нужно, чтобы кто-то рядом лежал и дышал. А с Виталиной Армен Борисович уже не мог пойти на попятную. Все-таки он был гордый кавказский человек. Если бы он отказался от ранее сказанных им слов, он бы просто перестал себя уважать.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 47, 2020)