артисты мюзикла «Монте-Кристо» подбили «фабрикантку» на уголовное преступление

В весьма неприятную ситуацию попали Светлана Светикова, Александр Маракулин, Теона Дольникова, Алексей Секирин и еще несколько артистов, известных по участию в мюзикле «Notre-Dame de Paris». На днях их задержала милиция за исполнение этого мюзикла без надлежащего разрешения от правообладателей. Теперь им грозит уголовная ответственность по статье 146 УК РФ «Нарушение авторских и смежных прав», предусматривающей наказание в виде лишения свободы на срок до шести лет.

   - С «пиратским» «Нотр-Дамом» гастролировало две бригады артистов, - рассказала продюсер оригинальной русской версии мюзикла – баронесса Екатерина фон Гечмен-Вальдек. - Одной из них руководил Александр Маракулин - исполнитель роли Фролло в нашей постановке. В эту бригаду входили Света Светикова (Эсмеральда), Александр Постоленко (Гренгуар), Сергей Ли (Клопен), Андрей Белявский (Квазимодо). В афишах также упоминался Эд Шульжевский (Феб), но иногда под его именем выступал другой человек. Вторую бригаду возглавлял Владимир Дыбский, который играл у нас Гренгуара. С ним работали Теона Дольникова (Эсмеральда), Алексей Секирин (Феб), Игорь Балалаев (Фролло), Тимур Ведерников (Квазимодо). Большая часть этих артистов сейчас занята в мюзикле «Монте-Кристо», который идет в Театре оперетты. В частности, Дыбский и Балалаев в очередь играют главного героя, Маракулин и Белявский – Вильфора и т.д. Работают они блоками по 10 дней в месяц и по контракту им платят довольно приличные деньги. Постоленко к тому же поет в «молодежном» составе «Самоцветов» вместе с сестрой Димы Маликова. А Шульжевский при участии серьезного инвестора делает сольную певческую карьеру. Сказать, что они нищенствуют и голодают, никак нельзя. Но, видимо, артистам никогда не бывает достаточно денег. И они решили в свободное время подзаработать гастролями с «Нотр-Дамом».

   Все права на «Нотр-Дам» принадлежат вице-президенту французского футбольного клуба «Пари Сен-Жермен» Шарлю Талару. Срок лицензии на русскую версию, которую его компания давала нам с Александром Ванштейном, истек в 2004 году. И артисты прекрасно знали, что показывать этот спектакль нельзя. Но они всем объясняли, что их менеджер Вячеслав Гнедак якобы договорился с французами. И в качестве подтверждения показывали справку из РАО об условиях отчислений авторам за исполнение отдельных арий из «Нотр-Дама». Это все равно, что ездить на ворованной машине и вместо ПТС предъявлять справку из ГАИ о том, где легально купленную машину поставить на учет. Тем не менее, они с этой справкой благополучно проехали по всей стране. Играли они практически на голой сцене, без должного звука и света, без спецэффектов, с пятью артистами балета, прыгающими сзади в грязном тряпье. И беззастенчиво выдавали эту самодеятельность за оригинальную версию «Нотр-Дама». На гастролях в Красноярске Ведерников даже показывал журналистам накладной горб, на котором было написано имя Гару – первого исполнителя роли Квазимодо. И хвастался, что французы, придя в восторг от их спектакля, подарили им костюмы из своей оригинальной постановки. Конечно, Ведерников мог сам сделать эту надпись. Но комплект оригинальных костюмов «Нотр-Дама» из Лондона, где играл Гару, был передан в свое время на баланс Театра оперетты. И не исключено, что театр их продал или предоставил «пиратским» бригадам. Я, как могла, пыталась остановить их «подпольную» деятельность. Объясняла Маракулину и другим, что все это плохо закончится. Но они только отмахивались. Мол, французы далеко. В конце концов, сам Гару во время гастролей в России увидел их афиши и сообщил об этом Талару. Его представители обратились в российскую прокуратуру. И 13 мая в ходе оперативной проверки «маракулинская бригада» была поймана с поличным во время очередного «пиратского» спектакля в Туле.

   Этот спектакль организовывала бывшая замдиректора Тульской филармонии Галина Ершова. Она была в курсе, что он «пиратский», и на него приедет милиция с проверкой. Я лично дважды ее об этом предупреждала. Объясняла, что как организатор спектакля она будет нести прямую ответственность, и просила, пока не поздно, его отменить. Но, судя по всему, Ершовой очень не хотелось возвращать зрителям деньги. «Боже мой, у меня такие расходы!» - причитала она. «Лучше потерять 100 тысяч рублей, чем попасть под суд», - пыталась убедить ее я. Но она, видимо, решила, что ее прикроют влиятельные знакомые из местного руководства. И не стала ничего отменять. Спектакль проходил в ДК Тульского оружейного завода. Был абсолютный аншлаг. Как потом выяснилось, выручка в этот вечер составляла 1 миллион 700 тысяч рублей. Из этой суммы только одна треть причиталось участникам спектакля. А все остальное шло в карман Ершовой. Милиция могла бы отменить спектакль или прервать его после первого акта. Но из уважения к зрителям позволила доиграть его до конца. Люди приехали на спектакль со всей Тульской области. Заплатили огромные деньги. Они-то были ни в чем не виноваты. Увидела милицию и поняв, что дело пахнет паленым, Ершова по-соседски попыталась обратиться за помощью к руководству местной прокуратуры. Но это ей не помогло. Тогда в своих показаниях она стала валить все на артистов и их менеджера Вячеслава Гнедака. Мол, они ввели ее в заблуждение, уверяя, что спектакль легальный, и она здесь ни при чем.

   Еще глупее, чем организаторы, повели себя участники «пиратских» спектаклей и особенно Света Светикова. Когда мне стало известно, что милиция будет проводить в Туле оперативную проверку, я пожалела Свету и попросила Теону Контридзе, которая с ней дружит, ее предупредить. «Да ладно! – сказала Светикова. - Ничего они с нами не сделают». Понимая, что это конец ее репутации навсегда, я попросила Теону позвонить ей еще раз. «Объясни Свете, что она единственная из всех участников спектакля, чье имя широко известно, - сказала я. – Ей ни в коем случае нельзя выходить на сцену. Пусть скажет, что заболела! Иначе после этого журналисты ее просто размажут». Но Светикова не послушалась и все-таки поехала в Тулу. В интервью местным журналистам она заявила: «Вы знаете, если я долго не играю Эсмеральду, мне становится плохо». Когда их задержала милиция, они прикинулись дурачками и сказали: «Кто организатор спектакля – мы не знаем. Нам какой-то дядя позвонил и предложил сыграть. Сказал, что у него есть все права. Это было в первый и последний раз. Сейчас мы поедем в Москву и больше никогда так делать не будем». На них посмотрели как на недоумков: «Ну, артисты! Что с них взять?!». Подробно объяснили им, что они нарушили закон и какое наказание за это грозит. И с миром отпустили. Но вместо Москвы они поехали… прямиком в Воронеж играть следующий спектакль. А там их, конечно, снова ждала милиция, уже в полной уверенности, что имеет дело не с дурачками, а с профессиональными мошенниками. Параллельно в этот же день в Брянске «приняли» вторую бригаду с контрафактным «Нотр-Дамом». Эти артисты оказались чуть умнее или, может быть, чуть пугливее. Увидев милицию, они спрятались в гримерке и сказали: «Мы на сцену не выйдем». Тогда местные организаторы начали выламывать двери и грозить им расправой. В конце концов, они согласились играть спектакль, взяв с милиции обещание, что их не будут снимать на видео. Но милиция, конечно, оперативную съемку все равно провела. После Воронежа и Брянска «звезды мюзиклов» слегка напугались и на следующие спектакли в Курске и Тюмени не поехали. Но быстро пришли в себя. На следующий день со мной связался их менеджер Вячеслав Гнедак и попытался выяснить, могут ли они доиграть спектакли в тех городах, где уже получены деньги. Я была потрясена, что у них до такой степени отсутствует инстинкт самосохранения. Ведь, несмотря на огромную выручку, сами артисты получают за спектакль не более нескольких сот долларов. Это в любом случае не те деньги, ради которых стоит рисковать своим добрым именем и свободой. Но они даже за копейки готовы подставиться и попасть под статью. Просто край непуганых идиотов!

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 22, 2009)