ЕВГЕНИЙ МАРТЫНОВ СТРАДАЛ ОТ ПРОБЛЕМ С ПОТЕНЦИЕЙ
ЕВГЕНИЙ МАРТЫНОВ СТРАДАЛ ОТ ПРОБЛЕМ С ПОТЕНЦИЕЙ
ради московской прописки автор «Лебединой верности» вступил в фиктивный брак с костюмершей оркестра Мажукова
В этом году исполнилось бы 60 лет замечательному певцу и композитору Евгению Мартынову. Он трагически ушел из жизни почти два десятилетия назад, однако его песни «Лебединая верность», «Яблони в цвету», «Аленушка», «Ты скажи, скажи мне, вишня» до сих пор продолжают звучать и радовать слушателей. Я решил узнать, каким Мартынов был в обыденной жизни, и встретился с джазовым пианистом Леонтием Атальяном, который работал и дружил с ним на заре его карьеры.
- С Женей Мартыновым я познакомился, когда пришел работать в оркестр Алексея Мажукова «Советская песня», - поведал Леонтий. - Мы с ним писали заявления в один день – 17 января 1973 года. Хотя я был на два года младше Жени, у меня к тому времени был уже достаточно большой опыт работы на профессиональной сцене. С 14 лет я играл на танцах в своем родном городе Андижане, что на границе Узбекистана и Киргизии. А в 18 лет перебрался в Калининград и несколько лет проработал в составе джазового ансамбля «Ритм», который создал мой школьный товарищ - ныне известный в мире джаза саксофонист Сергей Гурбелошвили. В этом ансамбле мне довелось поиграть с будущим создателем группы «Гюнеш» Стасом Морозовым, будущим солистом ВИА «Синяя птица» Сергеем Левкиным и другими прекрасными музыкантами.
У Жени Мартынова опыт был гораздо скромнее. Он закончил у себя в Донецке музыкально-педагогический институт по классу кларнета. Но играл не ахти как, импровизировать не умел. Некоторое время работал в местном донецком театре. Получал оклад 80 рублей. Потом волею случая наткнулся на стихи «Алексей, Алешенька, сынок» мало кому известного тогда поэта Андрея Дементьева и написал на них песню. Показал ее кому-то в «Росконцерте», и его взяли в большую концертную программу «Турнир эстрадной песни» с участием Лещенко, Толкуновой и других начинающих артистов. Участникам программы аккомпанировали два биг-бэнда – оркестр Вадима Людвиковского и оркестр Алексея Мажукова. Это сейчас содержать большой оркестр очень трудно. Это сколько денег надо! А в советские времена с этим не было проблем. Музыкантам платили оклад 200-250 рублей. Билеты стоили по 2-3 рубля. Набивались полные дворцы спорта, и затраты сразу отбивались в 10-кратном размере. Когда программа «Турнир эстрадной песни» закончилась, оркестр Людвиковского было решено расформировать. Знаете, что им поставили в вину? Что у них в оркестре не было партийной организации и вообще не было ни одного члена партии. А у Мажукова по партийной линии все было в порядке. Поэтому его оркестр не тронули. И Женя устроился туда в качестве певца.
На тот момент в оркестре Мажукова пело несколько человек. В том числе - Нина Бродская, которая записала «С любовью встретиться – проблема трудная» для фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Она имела, как тогда говорили, «красную строку», т.е. была главной звездой и закрывала концертную программу. Однажды в Одессе Бродская чуть не довела Мажукова до инфаркта. После концерта в Зале филармонии нам неожиданно объявили: «Никуда не уходите! Будет собрание». А у нас в коллективе было очень много женщин. Одних «разговорниц» числилось семеро: одна – чья-то жена, другая – любовница, третья – еще кто-то. Платило-то им государство. Жалко, что ли?! И вот эти женщины на собрании переругались между собой и начали лить друг на друга грязь. Дошла очередь до Бродской. Она накинулась на жену директора оркестра и выдала примерно такую тираду: «А не ты ли, Тамара, говорила, что жена Мажукова живет с ним только потому, что он композитор, и у него гонорар большой, и что Мажуков, когда дирижирует, все время массажирует сердце и поправляет яйца?».
- Ты лучше расскажи, как Бродская тебя домогалась на предмет потрахаться! – вмешалась в разговор подруга Леонтия – поэтесса Надежда Слобожан. – Да-да, она конкретно на Лёньку запала. Но у нее был муж – музыкант из того же оркестра. Как минимум, дело могло закончиться мордобитием. И Лёнька от греха подальше ей отказал.
- Ну, что ты такое говоришь?! – смутился Атальян. - Мужем Бродской был известный тромбонист Владимир Богданов. Я относился к нему с большим уважением. Когда однажды на гастролях мы всем оркестром отмечали мой день рождения, я специально для него прятал водку, так как он страдал язвой и, кроме водки, больше ничего пить не мог. Это сейчас не проблема купить любое спиртное. А тогда нужно было постараться, чтобы что-то достать. Помню, как-то летом в Волгограде Жене Мартынову и еще кому-то из наших музыкантов удалось разжиться пивом. Это считалось большой удачей. Но не успели они расположиться в гостиничном номере, как к ним пришел наш трубач и второй дирижер Владимир Василевский - большой эрудит и знаток джаза. «Представляешь, Леон, он начал нас грузить: вот у Дюка Эллингтона здесь фа-диез, а у Колтрейна си-бемоль, - пожаловался мне на следующий день Женя. - И пока мы, раскрыв рты, его слушали, он взял и потихоньку выпил все наше пиво».
У нас с Женей с самого начала завязалась дружба. Он был простой, открытый парень. Получал поначалу немного. В то время всем музыкантам выдавали аттестат. В нем указывалось, какой им положен оклад и какая разовая ставка за концерт. А Женя еще не успел пройти аттестацию. И ему платили по самой минимальной ставке. Но он уже начал потихоньку получать гонорары как композитор. София Ротару тогда записала первую его песню «Моя любовь». Правда, она была на стихи тестя Анатолия Днепрова - Павла Леонидова. А он вскоре эмигрировал в Америку, и все его песни сразу запретили. Чтобы обойти этот запрет, пришлось перезаписать «Мою любовь» с другими стихами и заново выпустить под названием «Я жду весну». А уж когда вышла «Лебединая верность», деньги потекли Мартынову рекой. Тогда композиторам платили очень хорошо. Даже я иногда получал по 500-700 рублей. Например, я написал джазовую инструментальную пьесу. Я и не думал, что она принесет мне башли. А в Красноярске какой-то чувак сделал переложение этой пьесы для духового оркестра. Она разошлась по военным частям. И мне пришел оттуда гонорар. Особенно выгодно было писать песни. Причем, было необязательно, чтобы их пели звезды. Было очень много никому неизвестных артистов, которые гастролировали по всей стране от разных филармоний. После каждого концерта их заставляли заполнять рапортички с указанием всех исполненных песен, и если они исполняли что-то из твоего, тебе капали какие-то копеечки.Свои первые гонорары – 400-500 рублей – Мартынов хранил в плавках, завернув в целлофановый пакет. Для него это было огромное богатство. Иногда в поездках Женя доставал полтинники и стольники, лепил на стекло автобуса и веселился, наблюдая, как реагируют проезжающие рядом люди. Он вообще любил пошутить. Но шутки у него были очень своеобразные. Они звучали смешно только в его исполнении. Однажды в Одессе мы пошли в булочную и никак не могли ее найти. «Жень, вот через пару лет ты станешь уже очень известным композитором, - сказал я ему. – И кто же поверит, что когда-то ты ходил со мной в поисках булочной?». После этого Мартынов каждый раз при встрече приветствовал меня вопросом: «Леон, и кто же поверит?». Был у него еще один любимый вопрос: «Леон, а ты сейчас смело подходишь к буфету?». Поскольку коллектив у нас был большой, у нас был свой закулисный буфет. Мы-то с Мартыновым были при деньгах и могли себе позволить нормально поесть. А другие музыканты все деньги пропивали и потом начинали перед буфетом считать последнюю мелочь, прикидывая, на что им хватит. И вот как-то на гастролях в Баку Женя стал их подкалывать: «Ну, смелее подходите к буфету! Не обращайте внимания на цены! Главное, чтоб еда была полезной. Верно, Леон?». Оттуда и пошла эта шутка про буфет.
Тогда Мартынов сам особо не пил. Помню, как 22 мая 1973 года мы отмечали в Кисловодске его 25-летие. Женя постучался ко мне и предложил: «Давай кирнем!». Я стал отказываться. А что у него день рождения – он промолчал. Секрет раскрыл певец Вовка Шнайдер, который жил с ним в одном номере. «Жень, что же ты сразу не сказал? – возмутился я. – Это совсем другое дело». Мы сели, кирнули немножко, поздравили его. Но даже не допили бутылку. «Фу, гадость какая!» - сказал Женя после очередной рюмки. И отдал оставшуюся водку младшему брату Мажукова – саксофонисту Илье, который любил кирнуть. На следующий день мы переехали из Кисловодска в Сочи. И там на пляже познакомились с девчонками. У меня была своя методика знакомства. Я никогда не козырял тем, что я артист. Наоборот, я всегда говорил, что я слесарь-водопроводчик и приехал сюда на симпозиум по сантехническому оборудованию. «Подождите, но мы видели вас на концерте в Минске!» - возражали мне девушки. «Да, я сидел в зале, как и вы», - невозмутимо отвечал я. И так постепенно складывался контакт. Для Вовы Шнайдера пляжное знакомство в Сочи оказалось судьбоносным. Впоследствии он женился на той девушке и по сей день с ней счастлив. А вот для Мартынова все закончилось конфузом. «Жень, ну, как провел ночь?» - спросили мы его на следующий день. «Да вот с ногой вышла лажа, - посетовал он. – У меня всегда все хорошо работает – и в гостинице, и в поезде, и в самолете. Но, как ногу перекидываешь, сразу все падает». После этого в коллективе его постоянно подкалывали: «Жень, ну, как у тебя с ногой?».
- Ну, что ты юлишь? – снова перебила его Надежда. - Скажи уж прямо, что Мартынов Бог знает до скольких лет ходил в целках! Вы все девок трахали. В каждом городе у вас было по три гастрольных жены. А у Мартынова все никак и ничего. Лет в тридцать он все-таки женился. Но брак у него был несчастливый. Жена пыталась его под себя подобрать. И он тогда начал крепко попивать.
- Вообще-то, Женя закирял еще до женитьбы, - уточнил Леонтий. – На него резко обрушились большие деньги. И, видимо, он оказался к этому не готов. Помню, в декабре 1975 года мы пересеклись на гастролях в Пензе. Я уже ушел в другой коллектив. А Мартынов продолжал работать у Мажукова. Я пришел к нему в номер. Он был уже изрядно бухой. «Жень, ты чего, начал кирять?» - удивился я. А возле него отиралось полколлектива. Все смотрели ему в рот. И ему явно это нравилось. «Леон, я не киряю, - ответил он мне под общий смех. – Просто я вчера кирнул, а сегодня похмелился». К сожалению, в дальнейшем наше общение с Женей прервалось. Сам он не давал о себе знать. А я такой человек, что никому навязываться не буду. Потом я слышал от знакомых, что Женя стал пить все больше и больше. Но с чем это было связано – судить не берусь. С его женой я не был знаком. Когда он женился, мы с ним уже не общались. В одной из телепередач про Мартынова Андрей Дементьев говорил, что не очень приветствовал этот брак. Мол, Женя был уже известный композитор, и девчонка вышла за него по расчету. Однако Женя тоже в свое время оформлял фиктивный брак, чтобы сделать себе московскую прописку. Это было еще при мне. У нас была костюмерша Алена Абросимова. Хорошая девчонка. Она сама предложила Жене: «Давай распишемся! Чего ты мучаешься?». Тогда многие музыканты так делали. Работали-то мы от «Росконцерта». База у нас находилась в Москве. И когда мы приезжали в Москву, каждый раз приходилось думать, где переночевать. Женя часто шутил по этому поводу. «Леон, ты сегодня на каком вокзале ночуешь? – громко спрашивал он, чтобы слышал директор коллектива. – Я на Курском». «Ты же знаешь, я предпочитаю Аэровокзал на Ленинградке, - отвечал я. – Там всегда хороший буфет, и можно нормально поесть». В принципе, директор должен был снимать нам гостиницу. Но за наш же собственный счет. «Росконцерт» брал на себя все расходы только за пределами Москвы. А в Москве полагалось за все платить самим. Однажды мы работали с иностранцами во Дворце съездов. И нас с Мартыновым и еще несколькими музыкантами поселили в гостинице «Россия». «Сделайте нам гостиницу подешевле! – попросили мы. - Мы не так много получаем». «Нет, нельзя, - сказали нам. – А то иностранцы подумают, что вы живете хуже, чем они». Обычно мы жили в гостинице «Бухарест» (ныне «Балчуг»), потому что она находилась рядом с «Росконцертом», и одноместный номер там стоил относительно недорого – 1 рубль 80 копеек. А в начале 80-х и вовсе вышел приказ – убрать из «Росконцерта» всех иногородних музыкантов. Даже Лариса Долина тогда пострадала. Ей пришлось уехать из Москвы и работать от Ульяновской филармонии.
- А почему ты не рассказываешь, как вы с Долиной убегали от ментов? – не унималась Слобожан. – Да-да, была и такая история. Они выступали ночью в ресторане. Вдруг нагрянула ментовская облава. А Лёнька и Долина были единственными из музыкантов, у кого не было московской прописки. Их потихоньку выпустили через кухню, и они спасались бегством через какую-то стройку, где их чуть не искусали бродячие собаки.
- Да, был у меня такой период, когда я ушел из «Росконцерта» в МОМА (Московское объединение музыкальных ансамблей) и работал по ресторанам в составе оркестра, которым руководил Юра Пастернак, - неохотно подтвердил Атальян. - Долина начала сотрудничать с нами уже в конце 70-х. А до нее вокалистом у нас был иранец Мехрдад Бади, известный по работе с джазовой группой «Арсенал» и по участию в пластинке Давида Тухманова «По волне моей памяти». В отличие от большинства кабацких коллективов мы не исполняли песен типа «Эх, Одесса». У нас был исключительно «фирменный» репертуар – арии из рок-опер, лучшие хиты «Дип Перпл», «Чикаго», «Аббы» и других популярных тогда групп. И нас постоянно приглашали на модные тогда «ночники», которые нелегально проводились для «избранной» публики. А легендарное ночное заведение «Арлекино» в Одинцово даже было создано специально под наш оркестр. Нас тогда выгнали из ресторана гостиницы «Россия». Пришла какая-то комиссия и поставили нам в вину, что у нас в репертуаре нет советских песен. А в Одинцово в системе общепита работал грузин – бывший замдиректора ресторана «Иверия» в Голицыно, который наш оркестр открывал в 1975 году. Узнав, что мы остались без постоянного места работы, он взял пивнушку, быстренько навел в ней марафет и устроил там что-то типа ночного клуба. Естественно, никаких вывесок, что это ночной клуб, там не было. Официально это было обычное государственное кафе. Но настоящая жизнь начиналась там после часа ночи. К этому времени все рестораны в Москве и Подмосковье закрывались. А люди хотели гулять. И подтягивались к нам.
Одним из завсегдатаев «Арлекино» был Михаил Звездинский. Сейчас он выдает себя чуть ли не за организатора этого заведения. На самом деле Миша с нами не работал. Он просто приходил потусоваться. Иногда кто-то из гостей просил его спеть. Он приносил нам башли, и мы ему аккомпанировали. Вместе с ним тусовалась будущая модельерша Арина Крамер. Тогда она носила другую фамилию – Шнайдер. И была никем - просто подругой жены Звездинского Ленки. Заглядывала в «Арлекино» и Алла Пугачева со своим мужем-кинорежиссером. Именно она подала идею дать этому заведению название своей знаменитой песни. Но Алла Борисовна отнюдь не была там первым лицом, как многие считали. Таких, как она, там было полно. У нас можно было увидеть и Савелия Крамарова, и Юру Антонова, и многих других. Приезжала даже дочка Брежнева Галя. Она любила, чтобы всех выгнали, и мы играли для нее одной. Впервые Галя услышала наш оркестр в «Иверии». И была потрясена нашим солистом Мехрдадом Бади. Он был красавец – высокий, длинноволосый, всегда одетый по последней моде. Плюс безупречно пел по-английски. Короче, «фирмач». «Макар, давай вперед! – начал подбивать его я. – Чего тебе стоит ее попросить, чтобы мне подписали бумаги на кооперативную квартиру?! Ей это сделать – пара пустяков». «Ты чего, Лелик?! – возмутился Бади. – Смотри, она же на пахана своего похожа! Что, у меня нормальных чувих мало?!». Юра Пастернак, понимая, что от Гали много зависит, наоборот, начал к ней подкатывать. Но она не обращала на него никакого внимания. Ей был интересен только Бади. Он, бедный, не знал, как от нее отделаться. И чтобы не трахаться с ней, сбежал от нее через кухню.
Репертуар в «Арлекино», как обычно, был «фирменный». А если мы и пели что-то на русском, то белогвардейские романсы - «Поручик Голицын», «Я институтка, я дочь камергера», «На мне тогда был новенький мундирчик». Я был очень удивлен, когда Звездинский в конце 80-х заявил, будто «Поручика Голицына» написал он. Ну и жук! Надо же было такое придумать! Мало того, он еще начал доказывать, будто Звездинский – это его настоящая фамилия, доставшаяся ему от предков – польских дворян. На самом деле его фамилия - Дейнекин. И никакого отношения ни к «Поручику Голицыну», ни к другим якобы его песням он не имел и иметь не мог. «Поручика» пела еще первая волна эмиграции. А Миша родился только в 1944 году. Помню, как-то он приехал из Находки и стал хвастаться, что нашел там харьковчан, которые играют ничуть не хуже нас. «Они такую смешную песню поют, - рассказывал он. – «Сенокос» называется». А в перестройку я увидел на площади Маяковского рекламу концертов Звездинского, где этот «Сенокос» уже фигурировал как его песня. Просто в 70-е годы зарегистрировать авторство таких песен было невозможно. А когда времена изменились, Звездинский вперед всех сориентировался и зарегистрировал все «бесхозные» песни на себя.
Миша всегда отличался находчивостью и деловой хваткой. Однажды в «Арлекино» какой-то грузин зарядил башли и попросил спеть Пугачеву. Она взялась сама сыграть на органе. И затянула какой-то импровизированный блюз: «Привет всем! Отдыхайте, гуляйте!». Потом исполнила какую-то быструю песню. Но у нашей публики это не особо прохиляло. И вот пока она пела, Звездинский дал кому-то из знакомых «полароид», вышел на сцену и принял такую позу, как будто он поет, а Пугачева стоит сзади на бэк-вокале. В этот момент – бэмс! – его сфотографировали. Наступило лето. Мы поехали работать в Сочи. Как-то я пришел в гостиницу и попросил ключ от своего номера. «Его уже взяли», - сообщил мне администратор. «Как? Кто взял?» - удивился я. «А там ваш брат приехал», - последовал ответ. «Что это он без звонка?» - подумал я. Поднялся в номер, но вместо брата увидел там Звездинского с женой и целую кучу «фирменных» шмоток. «Пусть шмотки пока у тебя полежат! – сказал Миша. – Можешь фарцануть и заработать». «Ты что?! – возмутился я. – Хочешь, чтобы меня арестовали?!». Узнав, где мы работаем, он прошелся по пляжу, пообщался со знакомыми «центровыми» и вечером привел нам целую ораву. Подошел к директрисе ресторана и договорился делать «ночники». При этом Миша козырял той самой «полароидной» фотографией с Пугачевой. А через несколько дней он исчез так же внезапно, как появился. «Где этот Звездинский? – плакалась директриса. – Он мне должен. Он мне столько обещал».
Недолго просуществовало и «Арлекино». Грузин-директор возгордился и засадил в местной Одинцовской газете статью, что он, такой хороший, переоборудовал пивнушку в уютное кафе, и сама Пугачева дала ему название. А народ подумал, что Алла там поет, и повалил туда валом. Но днем-то там ничего не было. Посыпались жалобы. И на старый новый год в пять утра в «Арлекино» ворвалась целая команда ментов. «Что здесь происходит?» - спросили они. «Сегодня праздник – старый новый год», - объяснил администратор. «Нет такого праздника», - возразили менты. И потребовали у всех присутствующих паспорта. Нас сфотографировали – анфас и профиль. Но потом отпустили и больше не трогали. Вот когда Звездинский облажался в «Аленьком цветочке» 8 марта 1980 года, это имело серьезные последствия. После этого многих музыкантов, которые там попались, тягали в милицию, а самого Мишу в итоге посадили.
Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 26, 2008)
Последние публикации от Михаила Филимонова
Последние публикации от Михаила Филимонова
По свидетельствам организаторов, на день металлурга в Красноярск певица приехала в дрова пьяной и заблевала весь гостиничный номер У известной под сценическим именем ГЛЮКОЗА певицы Натальи ИОНОВОЙ после замужества с бизнесменом Александром ЧИСТЯКОВЫМ и рождения у них дочерей Лидии и Веры в глазах публики сложилась репутация добропорядочной семейной дамы. Но эту репутацию буквально в одночасье разрушил недавний концерт по случаю дня металлурга в Красноярске, где она вышла на сцену, мягко говоря, не совсем адекватной. - Последний месяц стал для меня сложнейшим, - оправдывалась в соцсетях Ионова...
Читать подробно-->
От певца отвернулись поклонницы, которых он втянул в криптовалютную аферу своего дружка Алекса Малиновского Три года назад с треском лопнула криптовалютная компания CROWDWIZ, включенная Банком России в список организаций с признаками «финансовой пирамиды». Нанесенный вкладчикам ущерб, по слухам, составил 50 миллионов долларов. Продвигал эту компанию участник телешоу «Голос» - певец Алекс МАЛИНОВСКИЙ (Александр МОЧУЛЬСКИЙ). А помогал ему в этом его милый друг - экс-солист группы «Smash!!» Сергей ЛАЗАРЕВ. - О проекте CROWDWIZ я узнала через официальный фан-кл...
Читать подробно-->
Всю одежду Любови Орловой выбросила новая жена Григория Александрова После смерти знаменитостей между родственниками обычно разгорается борьба за их элитную недвижимость, дорогие автомобили, денежные накопления и другие ценные активы. А как звездные наследники распоряжаются их личными вещами, одеждой, мебелью и различной бытовой утварью, «Экспресс газете» рассказал обладатель обширной коллекции таких предметов - наш коллега-журналист Павел СОСЕДОВ. Часть ВТОРАЯ - Мой журналистский и человеческий интерес к Фаине Раневской в свое время привел меня к вдове архитектора Алексея Щеглов...
Читать подробно-->
Родственникам Зельдина забирать с дачи оказалось особо нечего. Вся обстановка была весьма бедной. Мебель там стояла старая. Не старинная, а просто старая - продавленный советский диван, такие же кресла и стулья, стеллажи из ICEA, подаренные когда-то Верой Глаголевой. Одежда в гардеробе висела ветхая и поношенная. Многие вещи, которые на самом Владимире Михайловиче смотрелись роскошно, были подлатанными и с плохо пришитыми пуговицами. Причем, судя по характерным для почти слепого Зельдина крупным стежкам, латались они им самим. На чердаке валялись мешки из-под строительного мусора с книгами. С...
Читать подробно-->
По мнению певца Андрея Гурова, Сергея Серкова могла настроить против коллег по группе его богатая женщина В последние годы продюсера легендарной группы «Ласковый май» Андрея РАЗИНА буквально преследовали нападки со стороны прежних соратников. Сначала с ним воевал ныне покойный композитор Сергей КУЗНЕЦОВ, пытавшийся оспорить продажу ему авторских прав на «Белые розы», «Седую ночь», «Розовый вечер» и другие хиты коллектива. Потом к борьбе за права подключился тоже ушедший уже в мир иной экс-солист Юрий ШАТУНОВ, которому Разин якобы не давал эти хи...
Читать подробно-->
По словам продюсера Александра Валова, за такую услугу ему предлагали 3 миллиона, но ни одна из его протеже заказчику не подошла На недавней премии Муз-ТВ всеобщее внимание привлек 61-летний певец Григорий ЛЕПС (ЛЕПСВЕРИДЗЕ), два с половиной года назад расставшийся со второй женой и матерью троих его детей Анной ШАПЛЫКОВОЙ. На красной дорожке он внезапно появился в сопровождении юной красотки Авроры КИБЫ и на вопрос ведущего «Это ваша невеста?» многозначительно ответил, что «она пока не решила, но, скорее всего, да». В прошлом году на презентации ресторана Егора Крида ...
Читать подробно-->
Российский бизнес гражданина Израиля Дениса Шреера приносит миллионные убытки На протяжении последних десяти лет бывшая участница группы «Блестящие» Анна СЕМЕНОВИЧ не раз заявляла, что счастлива в отношениях то с одним, то с другим богатым мужчиной. Демонстрировала в соцсетях якобы их затылки и другие части тела, накрытые для романтических ужинов столы и даже свадебные платья. Только - вот незадача! - в реальности этих мужчин никто рядом с певицей так и не увидел. В какой-то момент у многих начали закрадываться подозрения, что все они - лишь плод ее фантазии. - По гороскопу Анна С...
Читать подробно-->
Самому Телегину певица давно закрыла выезд за границу в связи с долгами, возникшими при разделе имущества Уже прошло пять лет, как певица ПЕЛАГЕЯ (при рождении Полина СМИРНОВА, в девичестве ХАНОВА) рассталась с отцом ее дочери Таисии - хоккеистом Иваном ТЕЛЕГИНЫМ. За это время он успел создать новую семью с госслужащей из Нижневартовска Марией ГОНЧАР и стал отцом еще одного ребенка - сына Лео. Но его бывшая жена до сих пор не дает ему покоя и продолжает воевать с ним по всем фронтам. Иски о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества «звездной» пары первоначально пода...
Читать подробно-->
По свидетельству продюсера Олеси Сазыкиной, после жестких постов Кирилла Сафонова Саше Савельевой в шоу-бизнесе дали от ворот поворот Экс-солистка группы «Фабрика» Александра САВЕЛЬЕВА с 2010 года жила в браке с киноактером Кириллом САФОНОВЫМ, родила ему сына Леона и каталась, как сыр в масле. Все наперекосяк у нее пошло после того, как в 2022 году она вместе с мужем и сыном неожиданно для всех решила перебраться на постоянное жительство в Израиль. Объяснения певицы, что Сафонов получил гражданство «земли обетованной» еще в конце 90-х и прежде постоянно выезжал туда с ...
Читать подробно-->
По объяснениям юриста Алексея Гудаса, предприниматели из этой сферы разводятся, чтобы их вторые половины не попали под санкции Буквально месяц назад в YouTube-шоу Натальи ПОДОЛЬСКОЙ «Ваша Наташа» певица Алсу АБРАМОВА (в девичестве - САФИНА) уверяла, что в семье у нее царит полная идиллия, и, если вдруг что-то изменится, всю правду публика непременно узнает от нее самой. А всего через пару недель, как гром среди ясного неба, разнеслась весть, что она подала в суд заявление о разводе с мужем и отцом ее троих детей - бизнесменом Яном АБРАМОВЫМ. И известно об этом стало отнюдь не из и...
Читать подробно-->