Рассылка:
 
   
 
/
 
     
Информационно-развлекательный портал о шоу-бизнесе
ВСЕ ПУБЛИКАЦИИ
   
  О главном
  Новости
  Публикации
    - 2024 год
    - 2023 год
    - 2022 год
    - 2021 год
    - 2020 год
    - 2019 год
    - 2018 год
    - 2017 год
    - 2016 год
    - 2015 год
    - 2014 год
    - 2013 год
    - 2012 год
    - 2011 год
    - 2010 год
    - 2009 год
    - 2008 год
    - 2007 год
    - 2006 год
    - 2005 год
  Видео
  Фото
  Ссылки
  Проекты
  Архив
(2001-2006)
  Реклама
  Контакты

 

 

 

 

 

 

 

--> СМОТРЕТЬ СПИСОК ВСЕХ ПУБЛИКАЦИЙ <--

[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] [96] [97] [98] [99] [100] [101] [102] [103] [104] [105] [106] [107] [108] [109] [110] [111] [112] [113] [114] [115] [116] [117] [118] [119] [120] [121] [122] [123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131] [132] [133] [134] [135] [136] [137] [138] [139] [140] [141] [142] [143] [144] [145] [146] [147] [148] [149] [150] [151] [152] [153] [154] [155] [156] [157] [158] [159] [160] [161] [162] [163] [164] [165] [166] [167] [168] [169] [170] [171] [172] [173] [174] [175] [176] [177] [178] [179] [180] [181] [182] [183] [184] [185] [186] [187] [188] [189] [190] [191] [192] [193] [194] [195] [196] [197] [198] [199] [200] [201] [202] [203] [204] [205] [206] [207] [208] [209] [210] [211] [212] [213] [214] [215] [216] [217] [218] [219] [220] [221] [222] [223] [224] [225] [226] [227] [228] [229] [230] [231] [232] [233] [234] [235] [236] [237] [238] [239] [240] [241] [242] [243] [244] [245] [246] [247] [248] [249] [250] [251] [252] [253] [254] [255] [256] [257] [258] [259] [260] [261] [262] [263] [264] [265] [266] [267] [268] [269] [270] [271] [272] [273] [274] [275] [276] [277] [278] [279] [280] [281] [282] [283] [284] [285] [286] [287] [288] [289] [290] [291] [292] [293] [294] [295] [296] [297] [298] [299] [300]

ЛЮДМИЛА ЗЫКИНА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ПОЛЮБИЛА МОЛОДОГО ДОКТОРА

помощница великой певицы Татьяна Свинкова объяснила, каким образом у нее в доме оказались драгоценности Людмилы Георгиевны

 

О том, что у Людмилы Зыкиной была помощница Татьяна Свинкова, широкая публика узнала после смерти великой певицы, когда наследники обвинили ее в присвоении бриллиантов и другого имущества покойной. После этого за Татьяной Александровной закрепился образ эдакой ушлой мошенницы, которая присосалась к пожилой и не очень здоровой артистке с целью ее обобрать. Мало кто знал, что Свинкова всю свою жизнь посвятила Зыкиной – сначала была ее преданной поклонницей, а потом почти четверть века работала с ней, пройдя путь от секретаря до генерального директора созданного Людмилой Георгиевной ансамбля «Россия». Лишь сейчас она прервала свое молчание и впервые согласилась рассказать о своей жизни и работе с «королевой русской песни» (начало ее рассказа см. в «ЭГ» № 19, 2013).

 

   - Как вела себя Зыкина, когда была недовольна чьей-либо работой? Могла ли она на кого-то сильно кричать и ругаться?

   - Лично для меня самым страшным было, если Людмила Георгиевна начинала говорить со мной на Вы и называть меня Татьяной Александровной. Это означало, что дело совсем плохо. А если она кричала и ругалась, еще не все было потеряно. В народном театре меня тоже постоянно ругал режиссер. Господи, какими только последними словами он меня ни называл! До слез доводил. Как-то я его спросила: «Почему вы меня ругаете больше всех?». «Потому что от тебя еще есть надежда чего-то добиться, - объяснил режиссер. – А если я знаю, что человек достиг своего потолка, какой смысл его ругать?!». Поэтому равнодушие Людмилы Георгиевны пугало меня больше всего. «Пусть лучше ругается!» - думала я. Особенно мне доставалось из-за ее пунктуальности. На концертную площадку она приезжала, как минимум, за час. А если с репетицией, то за два часа. И не терпела, когда другие опаздывали. На этой почве у меня возник бзик. Чтобы – не дай Бог! – не опоздать, я могла за два часа привезти ее к поезду или к самолету. Из-за этого она меня тоже ругала. «Но лучше подождать, чем бежать в последний момент», - оправдывалась я. Еще Людмила Георгиевна не терпела, когда кто-то говорил: «Не могу». Она считала, что нет безвыходных ситуаций. «Что значит – не могу? – негодовала она. – Скажи прямо – не хочешь!». Был случай, когда в 1991 году мы без нее поехали на гастроли в Челябинск. У меня был один обратный авиабилет без мест на весь коллектив. Я в 5 утра привезла всех в аэропорт. Но оказалось, что мест для нас нет, так как организаторы не подтвердили заказ. Я позвонила в Москву Людмиле Георгиевне. Она с кем-то связалась и договорилась, чтобы нас отправляли в Москву по частям. В течение дня я всех отправила и сама улетала уже вечером в числе последних. В самолете со мной случилась истерика. Людмила Георгиевна приучила меня, что я как администратор за все в ответе – за то, что автобус опоздал или не пришел, за то, что организаторы поставили ребятам водку на столы. Да, в последние годы она запрещала участникам коллектива на гастролях выпивать. Я потом уже организаторов просила, чтобы спиртного нам не ставили. А если видела на столах водку, говорила: «Быстро убирайте! Иначе Людмила Георгиевна сюда не зайдет». Слишком дорого обходилось, когда какой-то музыкант травился водкой и выходил из строя. Сама Людмила Георгиевна спиртным не увлекалась. Что она могла позволить себе – рюмку водки, настоянной на корне калгана или лапчатника. Ее друзья научили так делать. А во время застолий она умела всех обманывать. Было ощущение, что она со всеми вместе пьет. Но за все годы проживания с ней я ни разу не видела ее не то, что пьяной, а даже под хмельком. Она всегда просила наливать ей водку. А потом незаметно заменяла ее на воду. Когда застолье ее утомляло, она говорила мне, что хочет чайку. Это означало, что я должна под каким-нибудь предлогом увести ее из-за стола. Она же не могла сама встать и уйти. Нужно было соблюсти политес определенный. У нас был случай в Германии, когда мы сидели в ресторане со Стасом Садальским. Людмила Георгиевна, естественно, была в центре внимания. В какой-то момент она начала подавать мне наши условные сигналы. Я подошла к ней и сказала: «Может, уже поедем домой?». «Да кто ты такая, чтобы Зыкиной указывать?! – начал кричать Садальский. – У тебя такое доброе лицо, как у Гитлера в день его смерти!». Он же не знал, кто тут на самом деле хозяин.

 

   - Выдвигала ли Зыкина какие-то особенные требования организаторам гастролей?

   - Я сама как администратор составляла райдер Людмилы Георгиевны. Только тогда это называлось не «райдер», а «дополнительные условия». Главное условие, которое Зыкина ставила организаторам гастролей, - сцену перед концертом не мыть и не красить. Если сцена была мокрая или тем более свежепокрашенная, у Людмилы Георгиевны сразу садился голос. Еще она всегда просила заранее узнать, кто нас будет встречать. Не для того, чтобы это обязательно был мэр или губернатор. А для того, чтобы она знала имя и отчество встречающего и могла к нему обратиться. А каких-то особых бытовых требований у нее не было. На гастролях наш коллектив ездил на автобусе ПАЗ. А Людмила Георгиевна – на «Волге». В гостинице ей заказывали стандартный номер «люкс». Но она могла жить, где угодно, и ездить, на чем угодно. Она понимала: если люди нам прислали лошадь с телегой, значит, у них больше ничего нет. В Оренбургской области у Зыкиной был замечательный друг Заверюха. «Я все понимаю, ты звезда и поешь в Кремлевских дворцах, - как-то сказал он ей. – А у меня тут в 150 километрах есть дом для ветеранов войны. Никто из артистов к ним никогда не приезжал. Сразу предупреждаю - гостиницы там нет. Но есть грязелечебница. Можно переночевать в ней». «Ну, поехали!» - сказала Зыкина. Поселили нас в палатах с кафельной плиткой и узкими железными кроватями с панцирной сеткой. Зато как нас принимали люди! Когда она приезжала в такие далекие поселки, туда с 8 утра автобусами свозили людей со всех окрестностей.


Если был будний день, людям давали отгул. Помню, мы с Людмилой Георгиевной и композитором Евгением Николаевичем Птичкиным однажды приехали в Кировскую область. «Как хорошо, что вы к нам приехали! – кланялись Зыкиной местные жители. – Нам, наконец, свет провели и отремонтировали дорогу». А в Оренбургской области ветром снесло крышу дома культуры и порвало провода. Света не было. И Людмила Георгиевна пела при свечах. Понимаете, она не воспринимала себя как звезду. «Как Вы не сошли с ума от такой популярности?» - удивлялась я. «Я что, дурочка?!» - отвечала Людмила Георгиевна. В начале 90-х годов одна организация приставила ей охрану. Но она при первой же возможности отослала ее и на трамвае поехала в общежитие ансамбля «Россия» на день рождения одного из наших музыкантов. А однажды наш водитель где-то застрял и не успевал нас забрать с дачи в Ватутинках. Мы на попутной машине добрались до метро «Теплый Стан». И вместо того, чтобы взять такси, Людмила Георгиевна предложила мне поехать на метро. «Я так давно там не была», - призналась она. Была зима. Все были в шубах и шапках. Мы проехали от «Теплого Стана» до «Октябрьской». И ее никто не узнал. На «Октябрьской» нам нужно было сделать пересадку. Там была давка. Толпа внесла ее в вагон и начала трамбовать. «Ой, как хорошо!» - приговаривала она. Правда, после этого желания ездить в метро у нее больше не возникало.

 

   - Насколько справедливы утверждения, будто Вы заставляли уже больную Зыкину продолжать выступать?

   - Людмила Георгиевна, наоборот, болела без работы. 21 апреля 2008 года ее госпитализировали с тяжелейшим пиелонефритом. У нее была температура 40. А 1 мая мы были должны выступать в Уфе по приглашению президента Башкирии Муртазы Рахимова. «Не поедем туда, - сказала я. - После пиелонефрита нужно три недели на восстановление». «Ты можешь не ехать, а я поеду», - заявила в ответ Людмила Георгиевна. И что вы думаете? 30 апреля ее выписали из больницы. И она поехала на эти гастроли в Уфу. Потом из Уфы еще переехала на машине в Екатеринбург и там отработала. А когда вернулась в Москву, уже и не вспоминала про недавнюю болезнь. Сцена ее лечила. Если бы ей сказали: «Людмила Георгиевна, Вы как певица больше не работаете», она бы сразу же умерла. У нее ведь ничего, кроме ансамбля «Россия», в жизни не было. В конце жизни ей со всех сторон пели: «Люда, зачем тебе эта обуза? Что ты волочешь на себе столько музыкантов? Оно тебе надо? Два баяна, и вперед с песней!». А я видела и чувствовала, что она не могла отказаться от этого коллектива. Это был ее ребенок, которого она создала. И хотя в последние годы она уже меньше выступала, и ансамбль работал без нее, Людмила Георгиевна до последнего дня распевалась дома. Буквально за три дня до смерти она меня спросила: «А с чего будем начинать концерт?». «Еще отпуск впереди», - отмахнулась я. «Нет, я сейчас должна знать», - настаивала она. Однажды мне позвонила Карина Филиппова и поделалась проблемой: «Вот Людмила Георгиевна попросила меня написать ей песню про любовь». «Ну, какая любовь?! – возразила я. - У нее одна любовь – к сцене она приговорена». А через несколько дней Карина Степановна снова позвонила и прочитала текст песни: «Опять одна, но не моя вина. Я просто к сцене приговорена». «Танюша, я тебя ставлю в соавторы», - сказала она. «Ни в коем случае! – запротестовала я. – Я просто сказала то, что есть».

 

   - Часто ли Зыкина общалась со своими родственниками? Насколько справедливы их утверждения, что Вы никого не допускали к ней?

   - Подумайте сами, если бы Людмила Георгиевна чего-то хотела, неужели я могла бы ей запретить? Нет, конечно. Я сообщала ей обо всех звонках. Но у нее самой не со всеми было желание общаться. Если кто-то потом ей дозванивался, она сваливала все на меня: «Мне Таня не передала». А последние год-полтора телефон всегда лежал рядом с ней. Я уходила на работу. Она сама брала трубку и разговаривала, с кем хотела. У нее были две ветви родственников – по матери и по отцу. С родственниками по линии матери она очень тепло общалась до последних дней. Мы с ней не раз ездили в Подольск, где жила ее двоюродная сестра с детьми, внуками и правнуками. И они сами постоянно звонили и спрашивали: «Как там тетя Людочка? Все нормально?». А родственники по линии отца объявлялись, только когда что-то было надо. В свое время Людмила Георгиевна очень много для них сделала. Дети ее сводного брата по отцу Александра – те самые племянники Сережа, Жора и Катя, которые сейчас получили ее наследство – вообще все детство жили у нее на даче в Ватутинках. Я их знала еще маленькими. Они от меня тогда буквально не отходили - складывали со мной поленницу, пололи грядки, пели песни. Потом Катя жила с нами на казенной даче в Архангельском. Ее оттуда возили на машине в школу. Людмила Георгиевна пыталась сделать ее поближе к себе. Посылала учиться на повара. Но ничего не получилось. Когда племянники выросли, она сделала им всем квартиры в Москве. И что толку? Где теперь эти квартиры – неизвестно.

 

   - Какую роль в жизни Зыкиной играл доктор Владимир Константинов? Правда ли, что она в него влюбилась и незадолго до смерти даже собиралась выйти замуж?

   - Да, Людмила Георгиевна говорила про доктора Константинова: «Я его так люблю». Но ее слова воспринимали слишком буквально. «Людочка сошла с ума, - судачили в ее окружении. - Людочка завела себе молодого жениха». Ну, почему у нас все сразу сводят к замужеству? Почему нельзя просто любить человека, потому что благодарен ему за что-то? Доктор Константинов был для Людмилы Георгиевны оплотом стабильности и надежности. Когда он находился рядом, она была уверена, что с ней ничего не случится. В ее жизни доктор появился после операции 2007 года, когда ей меняли тазобедренный сустав. Он занимался ее реабилитацией. Весной 2009 года к нему снова пришлось обратиться. Людмиле Георгиевне тогда было совсем плохо. Ради нее доктор бросил работу. Учил ее заново сидеть и ходить. И сумел ее поднять. Она поверила в себя. Поверила, что она нужна людям. У нее снова появился интерес к жизни. Добился этого доктор вовсе не за счет того, что день и ночь пичкал ее лекарствами. Он с ней просто общался. Возил ее на коляске и в гости, и в магазин, чтобы она сама выбирала продукты.


Учил ее правильно питаться. Он был очень многогранный специалист – занимался не только кардиологией и реабилитацией, но и по питанию все знал, и сам умел вкусно готовить. У Зыкиной же с начала 90-х годов был сахарный диабет – последствия стрессов и поздних ужинов после концертов. Как она шутила, «стала сладкая под старость лет». Из-за диабета ей нельзя было есть ее любимую жареную картошку, вареную колбасу и многие другие продукты. По этому поводу мы с ней постоянно конфликтовали. «Я же Зыкина! – возмущалась Людмила Георгиевна. – Почему ты мне не даешь жареной картошки? Я только немного попробую!». А когда я уезжала на работу, с ней оставались ее костюмер Люда Оськина и Верочка, прикрепленная к нам работница дома отдыха «Архангельское». Им становилось ее жалко, и они сразу предлагали пожарить ей картошки. Решить эту проблему помог доктор Константинов. Он придумал для Людмилы Георгиевны такую обманку – брал корень сельдерея, чистил, резал и жарил на подсолнечном масле. Получалось один в один, как жареная картошка. Но вреда абсолютно никакого. Доктор был очень строгий. Всех строил. Особенно меня. Если у кого-то была кислая рожа, к Людмиле Георгиевне лучше было не входить. Все делалось на улыбочке, чтобы она получала только позитив. Доктор и меня выводил из стрессовой ситуации. Я не знаю, пережила бы я похороны Людмилы Георгиевны, если бы его не было рядом. «Я тебе делал очень большие дозы успокоительного, - объяснял он мне потом. – От них слоны засыпали. А ты только чуть-чуть приходила в себя». За это я ему благодарна по гроб жизни. И я рада за Зыкину, что у нее был такой доктор.

 

   - Родственники Зыкиной утверждают, что Вы якобы за ее счет построили себе дом в деревне Михалево, куда перевезли ее драгоценности и другие вещи.

   - Дом в Михалево Людмила Георгиевна построила для себя. Ей очень понравилось это место. Первым там поселился солист ансамбля «Россия» Михаил Кизин. Как-то мы с Людмилой Георгиевной приехали к нему в гости. Рядом стоял недостроенный дом. А мы тогда жили на казенной даче в Архангельском. И Людмила Георгиевна загорелась достроить этот дом и переехать в Михалево. Она же «заслуженный строитель». Сколько домов перестроила в своей жизни! Сам факт, что она не покупала готовое, а сама что-то создавала, приносил ей положительные эмоции. Первое время мы с ней жили на втором этаже в гараже. Как-то она залезла на второй этаж и не могла спуститься, пока не сделали нормальную лестницу. Потом мы сделали баню и жили в бане. У нас там такая баня хорошая, что в ней жить можно. Потом уже построили маленький домик. Заасфальтировали дорогу. Людмила Георгиевна очень торопилась закончить эту стройку. Ездила вместе со мной пробивать газ и электричество. Ездила на рынки за стройматериалами. Сама выбирала обои, люстры. Потом перевезла туда мебель и вещи с прежней дачи. Она хотела чувствовать себя там как в своем доме. В 2008 году мы прожили там 50 дней. В 6 утра она выходила в беседку и сидела там до 12 ночи, пока я ее практически насильно не уводила в дом. По утрам я приносила ей козье молоко. Она сама ходила, без всяких палочек. И даже на второй этаж спокойно поднималась. «Тань, что будем делать?» - спрашивала она утром. «Как скажете», - отвечала я. «Поедем в деревню!» - предлагала она. «Поедем», - соглашалась я. «У тебя пять минут на сборы», - торопилась Людмила Георгиевна. А мне надо было и ей помочь одеться, и какие-то вещи положить в машину. И чтобы не носиться в спешке, потом я заранее все собирала и только после этого начинала обсуждать с ней поездку в деревню. Последний раз Людмила Георгиевна была в Михалево на Пасху 15 апреля 2009 года. И уехала оттуда в очень хорошем настроении. После ее смерти я осталась в Михалево одна, с кошками и собаками. Но этот дом напитан духом Людмилы Георгиевны, ее аурой. На всех стенах висят ее фотографии. И мне кажется, что она по-прежнему со мной.

 

   - Почему Вы сразу не отдали родственникам имущество Зыкиной? Зачем понадобилось доводить дело до обыска в Вашем доме?

   - Понимаете, смерть Людмилы Георгиевны очень сильно выбила меня из колеи. На протяжении многих лет моя жизнь была подчинена только этому человеку. Она была главным. Потом – все остальное. И когда Людмилы Георгиевны не стало, я не могла ни одной минуты оставаться одна. У меня сразу начиналась истерика. А племянник Сережа сразу после похорон начал мне звонить и требовать ключи от квартиры на Котельнической набережной. «Ну, как я могу сейчас вам что-то отдать? – сказала ему я. – Не волнуйся, пройдет, как положено, полгода, и когда вас официально признают наследниками, вы все получите». Тем не менее, племянники не успокоились и с помощью своего адвоката Георгия Левчука начали форсировать вопрос с наследством. Поспешно завели уголовное дело. Устроили этот обыск у меня в Михалево. И в прессе преподнесли все таким образом, будто я что-то от них прятала. На самом деле я добровольно им отдала все вещи Зыкиной из моего дома. А потом сама пришла в полицию и дополнительно принесла ее драгоценности, которые хранились в другом месте. Однако бить себя в грудь кулаком и кому-то что-то доказывать я не намерена. Меня так воспитала Зыкина. В ее сторону при жизни из всех углов раздавалось шипение разных змей. Но Людмила Георгиевна никогда на такие выпады не обращала внимания. Она была выше этого. Она просто шла и пела. Очень больно и обидно, что сейчас не вспоминают ее песни, а обсуждают только – сколько бриллиантов у нее было и за кого она собиралась замуж. Почему-то решили за людей, что им интересна только «большая стирка». Нужно вернуть и сохранить настоящий образ Людмилы Зыкиной, которая прежде всего была великой певицей. После ее ухода каждый, как мог, уже оттоптался на ее имени. Но втоптать его в грязь не удастся. Золото, как его ни пачкай, все равно останется золотом.

 

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 20, 2013)


Читать начало этого материала

http://filimonka.ru/viewpub.php?num=704







НИКИТА БОГОСЛОВСКИЙ В 90 ЛЕТ ЗАМУЧИЛ ЖЕНУ СЕКС-УТЕХАМИ

«Стоячим всякий сможет, - шутил автор «Темной ночи». - А ты попробуй вяленьким!»

 

Девять лет нет с нами легендарного композитора Никиты Богословского, написавшего «Темную ночь», «Шаланды, полные кефали», «Спят курганы темные», «Любимый город», «Ты ждешь, Лизавета», «Три года ты мне снилась» и множество других всеми любимых песен. 22 мая 2013 года ему исполнилось бы 100 лет. В преддверии этой знаменательной даты друживший с Никитой Владимировичем тележурналист и продюсер Михаил Гладков устроил музыкальному обозревателю «ЭГ» встречу с его вдовой – тоже композитором Аллой Богословской (Сивашовой), которая прожила с ним последние 12 лет его жизни.

 

   - В день рождения Никиты я хотела сделать юбилейный концерт в зале Чайковского, - поделилась с нами Алла. - Но к кому бы из артистов я ни обращалась, почти все они в этот день были заняты. Пришлось перенести юбилей на осень. Я, конечно, постараюсь сделать все возможное, чтобы этот концерт состоялся. Ведь это последняя при нашей с вами жизни юбилейная дата Богословского. Тем не менее, я готова к любому развитию событий. Времена у нас сейчас тяжелые, непредсказуемые и, в общем, довольно мерзкие. Не так давно везде, где только можно и невозможно, зазывали на юбилей композитора Укупника. Я и не знала, что ему стукнуло целых 60. Думала - лет 14. При этом 100-летие со дня смерти Льва Толстого прошло почти незамеченным. И если с юбилеем Богословского ничего не получится, утешением мне послужит неплохая компания, в которую попадет Никита – с самим Толстым! Организовывать юбилей мне приходится своими силами. О спонсорах мне ничего неизвестно, так как я никогда не обращалась к ним. Пока у меня имеется весьма скромная сумма, которую я хочу израсходовать на установку мемориальной доски на высотном доме по Котельнической набережной, где жил и работал Богословский. Проблема в том, что, по закону, мемориальную доску можно установить только через 10 лет после смерти человека. Видимо, подразумевается, что к тому времени заслуги покойного могут быть истолкованы современниками как ничтожные. Некоторое время назад ко мне через своего помощника обратился Сергей Миронов из «Справедливой России» и попросил разрешения спеть «Темную ночь». «А зачем ему это надо?» - удивилась я. «Его отец очень любил эту песню», - объяснил помощник. «Ну, хорошо, - сказала я. – Заплатите мне, и я вам разрешу все, что угодно». Пусть даже это будет ужас-ужас-ужас! За деньги – не жалко! Но парню из «Справедливой России», естественно, хотелось получить разрешение бесплатно. «Тогда разговаривайте с моим юристом из Российского авторского общества! – сказала я. - Я состою с ними в 50-процентных отношениях. И не могу за них решать». От своей доли я отказалась. Но за это попросила помочь мне сделать мемориальную доску Богословскому. Как я знала из прессы, «Справедливая Россия» в свое время помогла с установкой мемориальной доски Клары Лучко, которая жила в том же доме и умерла спустя 2 года после смерти Никиты. Но, как и следовало ожидать, никакой помощи от славных партийцев так и не последовало. В таких случаях обычно говорят: «Эх! Надо было взять деньгами.

 

   - Насчет наших политиков сам Богословский нисколько не обольщался, - заметил Гладков. - Помню, он говорил про Черномырдина: «Прошел огонь, воду и газовые трубы». И еще называл его «Диктором Степановичем» из-за того, что тот с трудом мог связать два слова. В какой-то момент Никита так во всем разочаровался, что даже хотел эмигрировать в Америку и просил меня помочь с оформлением необходимых документов.

 

   - Не знаю, что говорил тебе Никита, - засомневалась Богословская. - Думаю, он шутил, приняв 100 граммов. Со мной он обсуждал эту тему абсолютно серьезно. Зная его авантюрный характер, я предлагала ему: «Давай уедем! Тебя всюду примут. Что мы здесь теряем?». И он неизменно отвечал: «Никогда этого не будет! Я русский человек и люблю Россию». А когда с ним случались какие-то неприятности, он рассуждал так: «Неприятность, которая меня сегодня постигла, через две недели покажется мне ерундой, на которую не следовало обращать ни малейшего внимания. Так зачем я буду ждать две недели? Я уже сегодня не буду обращать на нее внимания». Конечно, он говорил это в шутку. Для него это был образ. Но по сути это была истинная правда. Богословский никогда себя не напрягал. Все, что доставляло ему малейшее насилие над своим телом и душой, им сразу же отвергалось. Если он хотел сидеть, а кто-то обращался к нему с просьбой, вынуждавшей его встать, он ни за что не вставал. Когда Богословского спрашивали, как ему удается в его возрасте оставаться в такой прекрасной форме, он отвечал: «Я всю жизнь пью и курю. По улицам ходить не люблю. Езжу в машине. Спорт ненавижу. Выезды на природу – Боже упаси!». Однажды к нам в гости пришел 32-летний парень – завотделением 23-й городской больницы, с которым Богословский подружился, когда проходил обследование. «Что пьем?» - спросил его Никита. Это, кстати, был первый вопрос, который он задал мне при нашем знакомстве. Я не растерялась и ответила: «Все, что прозрачное и не ниже 40 градусов». Мой ответ ему понравился. Сам он тоже предпочитал водку. Всякие коньяки и виски не любил. И вот когда пришел врач, они за ужином вдвоем уговорили литровую бутылку водки. Думая, что мне придется везти врача домой, я не пила ни грамма. Но он сказал, что сам доберется до дома, и согласился только, чтобы я довезла его до метро. Вернувшись домой, я с невыразимым удивлением и даже с ужасом увидела Богословского спящим на своей кровати в ботинках, брюках, пиджаке и при бабочке. Спал он, как дитя. «Да-а… - подумала я. – Перепил дядя». Просыпался Богословский всегда, всю свою жизнь, ровно в 10 утра – ни раньше, ни позже. Даже если он уже не спал, все равно до 10-00 лежал с закрытыми глазами. В то утро я встала пораньше и заглянула к нему: как он там в ботиночках-то? Но ботинки были уже сняты, костюм аккуратно повешен на вешалку, а рубашка брошена в стирку. Когда он проснулся, я осторожно поинтересовалась: «Ну, ты как?». «В каком смысле?» - переспросил Никита. «Ну, как ты себя чувствуешь?» - уточнила я. «А как я себя должен чувствовать? – удивился он. – Нормально!». Умывшись, позавтракав и посетив на 3 минуты туалет, он уселся за чтение газет, которые ежедневно читал в огромном количестве. В общем, вел себя так, как будто и не было накануне никакой такой пьянки! «Позвони в больницу и узнай, как добрался наш доктор!» - попросил меня Никита. Понимая, что утром в больнице проходят всякие совещания и обход пациентов, я набрала служебный телефон доктора где-то ближе к часу дня. Каково же было мое искреннее удивление и гордость за Богословского, когда мне ответили, что доктор на работу еще не приходил.


   - Как-то утром я пришел к Никите раньше времени - без четверти десять, - вспомнил Гладков. - Он еще спал. И я решил над ним подшутить. Залез к нему под одеяло. И попросил Аллу встать на кровать и нас сфотографировать. Самое поразительное, что Никита никак не отреагировал на все эти манипуляции. Так и продолжал спать до 10 часов. Эту фотографию я назвал «Темная ночь, или Наш ответ Боре Моисееву». Честно говоря, я боялся показывать ее Никите. А вдруг ему это не понравилось бы? Но он рассмеялся и даже придумал свое название - «Три года ты мне снился».

 

   - Мне иногда кажется, что Никита был не человек, а какой-то пришелец, - призналась Богословская. – Уж очень легко все ему давалось. В советское время он официально был миллионером. На сберкнижке у него лежали миллионы. И, как у всех, эти деньги у него в одночасье сгорели. Но он не печалился по этому поводу. «Ничего! Заработаем еще!» - говорил он. Так же легко Никита расставался и с людьми – даже самыми близкими. Когда у него умерла предпоследняя жена Наталья Ивановна, он три года жил один, и к нему через день приходила домработница Зинаида Николаевна. Еще при жизни жены она помогала им по хозяйству и стала практически членом семьи. Умирая, Наталья Ивановна попросила ее: «Зиночка, не оставь Никиту!». Но, когда появилась я, Зинаида Николаевна решила, что в ее услугах нет необходимости. Узнав, что она больше не придет, Никита был потрясен и едва сдерживал слезы. Как же так?! Зина – часть его жизни. И ее теперь не будет. Но этой страшной глыбы, которая свалилась ему на голову, хватило ненадолго. Через пять минут он подошел ко мне и как ни в чем не бывало спросил: «Кофе пить будешь?». Про Зину он больше никогда не вспоминал. А с сыновьями как у него получилось! Его первый сын Кирилл умер в 46 лет. Захлебнулся во сне рвотными массами. Сын от другого брака Андрей, который был на 10 лет младше, немного его пережил. Он был очень способный парень. Написал рок-оперу «Алые паруса» и знаменитую песню «Рисуют мальчики войну», которую пела Жанна Бичевская. Но обладал слабым характером. Не мог сказать себе: «Стоп!». И в результате сломался. Водочка довела его до того, что в 53 года он скатился на самое дно жизни. Жена у него, похоже, была такая же, как и он. Денег у них не было. С работы его отовсюду выгнали. С ним перестали общаться все на свете. Богословский упросил своего приятеля Аркадия Вайнера взять Андрея на работу на телеканал Дарьял-ТВ. А через неделю нам домой позвонил Вайнер. К телефону подошла я. «Хорошо, что трубку снял не Никита, - сказал Аркадий Александрович. – Я даже не знаю, как это ему сказать. Андрея три дня не было на работе. Сейчас он спит в котельной. Рядом – гора пустых бутылок. Тут же он устроил туалет. Надо его забрать!». Андрея забрали в психиатрическую больницу имени Ганнушкина. «Его не могут держать там вечно, - говорила я Никите. – Что будем делать?». «Не давай ему больше денег, а покупай продукты!» - отмахнулся Никита. У меня остались письма Андрея отцу из психушки. По сравнению с ними Достоевский – это просто Ильф и Петров. В конце концов, Андрея выслали в Московскую область, в какой-то барак, где он и умер. Для кого-то другого это была бы трагедия. Но не для Никиты. Он просто вычеркнул Андрея из жизни. А когда умер Кирилл, Никита даже не пошел на его похороны. Пожалуйста, только не делайте из меня судью! Я никого не осуждаю. Я просто излагаю факты. Да, Никита не выплескивал свои эмоции. Но, конечно, он переживал. Я видела, как этот балагур и шутник плакал около фотографии Марка Бернеса. И еще пару-тройку раз я видела слезы у него в глазах. «Ты плачешь, что ли?» - спросила я его однажды. «Нет», - ответил он. «А чего ты какой-то вяленький?» - забеспокоилась я. На что последовал ответ: «Стоячим всякий сможет. А ты попробуй вяленьким!».

 

   - Предлагаю статью про Никиту назвать «Вяленький цветочек», - залился смехом Гладков. - Он обожал шутки на интимные темы. Однажды мы праздновали его день рождения в казино «Кристалл». И после долгого застолья он попросил меня проводить его в туалет. За нами увязались телевизионщики с камерами. Чуть ли не на толчке Никиту готовы были снять. А я тогда привез из Америки игрушку-прикол - искусственную какашку, которая выглядела как настоящая. Когда Никита сделал свои дела, я дал ему эту какашку. И он вышел из туалета, торжественно держа ее на ладони. Надо было видеть в этот момент лица поджидавших его телевизионщиков.

 

   - Если продолжить интимную тему, цветочек был не такой уж вяленький, - неожиданно разоткровенничалась Богословская. - Моя близкая подруга из Петербурга как-то рассказывала мне про молодую жену композитора Вениамина Баснера, которая жаловалась ей, как муж замучил ее сексуальными домогательствами. «Ну, не верю я ей, - говорила подруга. – Не может этого быть!». А я тоже хотела с ней поделиться, как меня замучил Богословский. «Но она и мне не поверит», - подумала я. И специально для нее сделала снимок, доказывающий мужскую состоятельность Никиты. Подруга, полюбовавшись, немедленно заткнулась и больше на эту тему, по крайней мере, со мной, никогда не говорила. Да, Богословский очень любил женщин. Но сколько у него их было и кто именно – как я его ни пытала, он мне так и не открыл. Я его страшно ревновала к прежней жизни. Особенно к жене Наталье Ивановне, которая была до меня и с которой он прожил 37 лет. «Ну, расскажи, как ты с ней жил!» - приставала я к нему. Но ни одного слова про нее я так и не услышала. Он был настоящий мужик.


   - Бывало, они ссорились до драк, - засвидетельствовал Гладков. – Мне не раз приходилось их мирить. Звонил Никита и говорил: «Приезжай ко мне! Алка ушла. Сказала, что больше не придет». Я звонил Алле. «Я в бассейне, - отвечала она. – Потом поеду к подруге. А Никита пусть идет на хрен!». А сами любили друг друга.

 

   - Да, как любил меня Никита, этот засранец, этот старый пердун, так меня больше не будет любить никто, - согласилась Богословская. - Мои 12 лет с ним были самыми яркими в моей жизни. Хотя и очень непростыми – и в женском отношении, и в творческом. Я же сама талантливый композитор. Говорю это и не краснею, потому что Никита по-настоящему ценил мою музыку. Через несколько лет совместной жизни я обратилась к нему с просьбой: «Замолви за меня словечко!». Он посмотрел на меня и совершенно серьезно сказал: «Этого не будет». «А почему?» - удивилась я. «Могут отказать», - объяснил он. А отказа он бы не потерпел никогда. «Я все поняла, - сказала я. – Спасибо, что не пописал в чай!». И с этого момента у меня с ним начались разлады. Не то, что бы я обиделась. Нет, я не из обидчивых. Но я это запомнила. В этом смысле мы очень похожи с Никитой. Он поступал точно так же. Видно, неслучайно Бог нас свел. Однажды мы делали большой авторский концерт Никиты в Киноцентре. Заканчивать его должен был Кобзон. Поскольку он меньше шести песен не поет, все лучшие песни оставили ему. Но он так и не приехал. И на наши звонки не отвечал. Мы не знали, что делать, и никак не могли начать концерт. Богословский же был пунктуален до фанатизма. В конце концов, песни, которые должен был петь Кобзон, распределили между другими участниками концерта. Никита очень обиделся и задумал страшную месть.

 

   - Может быть, я что-то путаю, но у Кобзона тогда чуть ли не мама умерла, - вступился за Иосифа Давыдовича Гладков. - Но самое главное – он предупредил кого-то, что не сможет приехать. А этот «кто-то» не сообщил об этом Богословскому.

 

   - Не выдумывай страшные глупости! – возмутилась Богословская. - Когда умерла мама Кобзона, я специально приезжала в ЦДРИ поклониться ей. Это было совсем в другое время. А предупреждал Кобзон кого-то о своем неприезде или просто забыл - не имеет значения. Когда мы приехали домой, первое, что сделал Богословский, - не раздеваясь, подошел к телефону, набрал Кобзону и сказал ему на автоответчик: «Забудь номер моего телефона! И не смей больше петь ни одной моей песни! Если я узнаю, что ты их где-то поешь, будешь иметь дело с моим адвокатом». И ладно бы – этим все и ограничилось. Но я была еще более зла. Мне было очень обидно за Никиту. И когда он повесил трубку, я тут же позвонила по тому же номеру и буквально пролаяла на тот же автоответчик: «Иосиф Давыдович! Кстати, мои песни не пойте тоже! Иначе будете иметь дело и с моим адвокатом». Короче, все отношения с Кобзоном у нас прервались.

 

   - А какое-то время спустя мы приехали в Киев на фестиваль, - продолжил Гладков. - Никиту позвали туда членом жюри. А председателем был Кобзон. Никита его демонстративно не замечал и проходил мимо, как будто это было пустое место. На пресс-конференции я обратился к Кобзону: «Что у Вас произошло с Богословским? Почему Вы с ним не разговариваете? Это нехорошо. Хотелось бы вас помирить». «Это не Ваше дело», - отмахнулся Иосиф Давыдович. Не секрет, что он никогда никому ничего не прощает. А через несколько дней был его день рождения. Он совпал с гала-концертом по случаю завершения фестиваля. Я пришел в гримерку к Кобзону и сказал: «Иосиф Давыдович, сейчас самое время помириться с Богословским». «Я не пойду, - начал отказываться он. – Пусть сам ко мне приходит!». «Нет, пойдете! – настаивал я. - Никита все-таки старше вас. Ну, что вам делить?!». И тут мне помог аккомпаниатор Кобзона Евсюков. «Йось, надо сходить», - сказал он. Кобзон зашел в гримерку к Никите. И через пару минут они уже обнимались, целовались и рассказывали анекдоты.

 

   - Все равно в их отношениях с Кобзоном что-то так и не срослось, - констатировала Богословская. - Ни с Никитой, ни со мной прежних теплых отношений у него уже не было. Тем не менее, когда хоронили Никиту, самый большой и красивый букет роз на его могиле был от Кобзона. А потом Иосиф Давыдович, сам того не ведая, помог мне придумать название для моей книги о Богословском. Я хотела назвать ее «Я люблю тебя Алка». Это слова из последней записки Никиты, которую мне передал врач Боткинской больницы. Но этот заголовок чем-то все же меня не устраивал. И вот однажды я случайно услышала в какой-то телепередаче выступление Кобзона. «Никиту Богословского на склоне лет оседлала некая особа из Харькова», - сказал он. Этот пассаж мне очень понравился. «Но кто же эта особа из Харькова? – задумалась я. – Может быть, Гурченко? Но она никогда не была женой Богословского и тем более его не оседлывала. Оседлала его я». Видимо, у Кобзона от неприязни ко мне так наболело, что он перепутал все на свете, и вместо меня у него явился образ Гурченко, которую он тоже – не поймешь – любит или не любит. «Ой, Иосиф Давыдович, как же Вы вовремя!» – обрадовалась я. И назвала свою книгу «Как я оседлала Никиту Богословского».

 

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 20, 2013)







ЛЮДМИЛА ЗЫКИНА НА ДАЧЕ СПАЛА В САРАЕ И КУПАЛАСЬ ГОЛЫШОМ

«королева русской песни» нашла свою помощницу Татьяну Свинкову на Даниловском кладбище

 

О том, что у Людмилы Зыкиной была помощница Татьяна Свинкова, широкая публика узнала после смерти великой певицы, когда наследники обвинили ее в присвоении бриллиантов и другого имущества покойной. После этого за Татьяной Александровной закрепился образ эдакой ушлой мошенницы, которая присосалась к пожилой и не очень здоровой артистке с целью ее обобрать. Мало кто знал, что Свинкова всю свою жизнь посвятила Зыкиной – сначала была ее преданной поклонницей, а потом почти четверть века работала с ней, пройдя путь от секретаря до генерального директора созданного Людмилой Георгиевной ансамбля «Россия». Лишь сейчас она прервала свое молчание и впервые согласилась рассказать о своей жизни и работе с «королевой русской песни».

 

   - Творчеством Зыкиной я увлеклась еще в детстве, - издалека начала свой рассказ Татьяна Александровна. - Я тогда жила в совхозе «Металлург» в Удмуртии. Помню, в 1963 году, когда мне было 7 лет, я постоянно пела песни Людмилы Георгиевны «А мне мама целоваться не велит» и «Травушка примятая». Мне говорили, что для ребенка это не совсем приличные песни. Я-то тогда не понимала, о чем в них поется. Но они мне сразу запомнились и запали в душу. В 1969 году было очень много публикаций о Людмиле Георгиевне в связи с выдвижением ее на Ленинскую премию. И тогда я узнала, кто такая исполнительница моих любимых песен. Никогда не забуду 5 марта 1970 года. Накануне передавали концерт из Кремлевского дворца съездов. Людмила Георгиевна пела «Степи» и «Звездам навстречу». И тогда я написала в своем блокноте, что она была, есть и будет навсегда моя самая любимая певица. После этого я начала собирать вырезки из газет и журналов, дежурила у приемника и до 1978 года вела такой дневничок, где, когда и что пела Людмила Георгиевна по радио и ТВ. Пропустить ее выступление было для меня смерти подобно. С тех пор я знаю практически все ее песни и могу по любой строчке вспомнить их целиком. Потом, когда мы уже близко общались и жили вместе, она шутила: «По-моему, ты знаешь мои песни даже лучше, чем я». Однажды мне приснился сон, что к нам в совхоз приехала Людмила Георгиевна. Я бегу к ней навстречу. И она говорит: «А где мне найти Таню Свинкову?». «Это я», - говорю я. «А чем докажешь?» - спрашивает Зыкина. «Спросите у кого угодно! - предлагаю я и сама спрашиваю у каких-то женщин. – Скажите, как меня зовут?». «Людмила Зыкина», - отвечают они. Действительно, меня никто не называл Татьяной Свинковой. Все звали меня Зыкиной. Людмила Георгиевна была моей путеводной звездой по жизни. В 1975 году я по лимиту приехала в Москву и устроилась работать на подшипниковый завод. Годом раньше я похоронила маму и осталась совсем одна. Надо мной не было никаких хозяев: делай, что хочешь! Очень многие девчонки пропадали. Но у меня была цель – быть на концертах Людмилы Георгиевны. 3 октября 1976 она выступала в ДК ГПЗ – в том самом, где потом был «Норд-Ост». А через месяц я поступила в народный театр при этом ДК. Мой первый выход на сцену был 6 декабря 1976 года. Тогда отмечалась 35-я годовщина битвы под Москвой. И к этой дате мы ставили музыкально-поэтическую композицию «Всех, кого взяла война». Как начинающую меня задействовали в массовке. Но все военные костюмы оказались разобраны. И я нарядилась в старуху. Прошла на заднем плане, как мне казалось, никем не замеченная. А потом в журнале «Театр» вышла рецензия: «Особенно запомнилась молчаливая старуха». В дальнейшем я играла и главные роли - старуху в «Последнем сроке» Валентина Распутина и Марию в его же «Деньгах для Марии». Выходить на сцену ДК ГПЗ для меня всегда было трепетно, потому что на этой сцене стояла Людмила Георгиевна. Игре в народном театре я отдала 15 лет. Это многое дало мне в понимании творчества и вообще в понимании жизни.

 

   - Как Вы лично познакомились с Зыкиной?

   - В 1975 году в издательстве «Советская Россия» вышла книга Людмилы Георгиевны «Песня». В этой книге я вычитала, что ее мама похоронена на Даниловском кладбище. А у меня после переезда в Москву не было возможности ходить на кладбище к своей маме. И я решила найти могилку матери Зыкиной Ирины Васильевны. Мы с подружкой несколько суббот и воскресений безуспешно ходили по Даниловскому кладбищу. Потом решили, что надо у кого-то спросить. Дали три рубля бабушке, работавшей на кладбище, и она нам показала эту могилку. Людмила Георгиевна тогда постоянно находилась в разъездах. И ухаживать за могилкой было некому. Мы стали ходить туда каждую неделю. Покрасили оградку. Посадили маргаритки. Причем, старались делать это тайком, чтобы нас никто не видел. Боялись, что нас отругают и выгонят. Спустя несколько лет, когда мы были там в очередной раз, к нам подошла – царство ей небесное! - Елена Михайловна Бадалова, костюмер Людмилы Георгиевны, которая много-много лет с ней работала. Она меня знала чисто визуально, поскольку я была на всех концертах. И рассказала обо мне Зыкиной. 20 июля 1980 года во время московской Олимпиады Людмила Георгиевны давала концерт в киноконцертном зале «Звездный» на проспекте Вернадского. Я, как обычно, поднялась на сцену, чтобы преподнести ей цветы. В этот момент Елена Михайловна, стоявшая за кулисами с термосом чая, вдруг закричала: «Люда! Люда! Это она!». Людмила Георгиевна взяла у меня цветы и сказала: «Спасибо вам за мамину могилку!». Это было для меня как будто благословение от нее. В надежде увидеть Людмилу Георгиевну я стала приезжать к высотному дому на Котельнической набережной, где она жила. Как пелось в ее песне, «куда ни поеду, куда ни пойду - все к ней загляну на минутку». Со временем я завела знакомство с дежурной по подъезду Татьяной Ивановной. А потом решила устроиться дворником в этот высотный дом, чтобы получить там служебную жилплощадь и быть постоянно рядом с Людмилой Георгиевной. Принесла директору эксплуатационной конторы Евгению Ивановичу Воронину свою трудовую книжку. Там было всего две записи: одна - г. Ижевск, школа № 68, пионервожатая, вторая – г. Москва, ГПЗ.


«Нет, взять вас дворником я не могу, - сказал Евгений Иванович. – Могу временно взять вас маляром». Как потом выяснилось, ему нужно было заменить уходившую на пенсию сотрудницу отдела кадров, и он сразу запланировал поставить на эту должность меня. После того, как я 8 месяцев отработала маляром, Евгений Иванович отправил меня на курсы учиться на диспетчера, потом – на кадровика. И следующие 5 лет я проработала у него в отделе кадров. Мне дали комнату с окном во двор в бывшей генеральской 7-комнатной квартире в 1-ом подъезде корпуса А. Там уже жили семь семей. А моя комната раньше использовалась как подсобное помещение, где хранились тазики и щетки. Площадь ее была 5 или 6 квадратных метров. У меня там стоял диван, и когда я его раскладывала, на него нужно было сразу ложиться, так как места больше не оставалось. Однажды, когда я еще работала маляром, меня в грязной робе, всю измазанную краской, увидела в подъезде Людмила Георгиевна. «А что ты тут делаешь?» - удивилась она. «Работаю», - ответила я. «А почему ты ко мне не заходишь? – спросила Людмила Георгиевна. – Пришла бы когда-нибудь и помогла!».

 

   - Неужели Зыкиной, кроме Вас, некому было помочь по хозяйству?

   - Конечно, это было сказано в шутку. Она тогда не особо нуждалась в моей помощи. У нее была домработница – легендарная Шурочка, которая убиралась также у Клавдии Ивановны Шульженко. Кроме того, ей помогала по хозяйству костюмер Елена Михайловна Бадалова. И сама Людмила Георгиевна была отнюдь не барыня. Она могла помыть полы, приготовить обед, постирать и погладить белье. Да и я тогда не решилась бы к ней прийти. Я разговаривать-то с ней боялась. При виде ее у меня тряслись руки, и пересыхало горло. Она была для меня как икона. Как персонаж из сказки. Долгое время я с ней только здоровалась. А весной 1985 года она неожиданно со мной разговорилась и пригласила меня поехать вместе с ней и ее мужем Виктором Гридиным на Волгу, в деревню Мозгово Тверской области, где у нее находилась дача. Я была на седьмом небе от счастья. По дороге в машине Гридин начал у меня допытываться: «А ты чья поклонница – моя или Людмилы Георгиевны?». «Ансамбля «Россия», - выкрутилась я. Дача Зыкиной оказалась обыкновенным деревенским домом с русской печью. Мы начали открывать окна. А между рамами было множество спящих мух. Они ожили и разлетелись по всему дому. Стоило немалых трудов их выгнать. Пока Людмила Георгиевна что-то готовила, я решила помыть окна. При этом я без остановки что-то пела. «Я сначала думала – когда же ты закончишь петь? – сказала мне Людмила Георгиевна. – А потом стала думать – сколько же ты песен знаешь?». Ее было очень легко «включить». Стоило мне промурлыкать какую-то нотку, она сама тут же начинала петь. В результате Людмила Георгиевна запретила мне петь при ней. «Я из-за тебя совсем не отдыхаю, - объяснила она. – Я все время пою с тобой. А мне нужно давать связкам отдых».

 

   - Почему Зыкина построила себе дачу так далеко от Москвы?

   - В конце 70-х годов, когда она вышла замуж за Гридина, ее пригласила в Мозгово подруга – поэтесса Карина Филиппова, у которой там уже была дача. И Людмиле Георгиевне так понравились эти места, что в начале 80-х она тоже построила дом в этой деревне. С Кариной и ее мужем-художником Борисом Диодоровым они дружили домами - то Людмила Георгиевна у них обедала, то они  к нам приходили. За столом они никогда не говорили об искусстве. Говорили про рыбу, про грибы, про купание на Дёрже. «Речка быстрая, каменистая в нашей местности протекает» - это про нашу Дёржу. Людмила Георгиевна с Кариной Степановной там голышом купались. А я стояла на шухере. «Что ты беспокоишься? – смеялись они. – Если кто-то придет, пусть на нас посмотрит!». Еще Людмила Георгиевна очень любила собирать грибы. Мы брали черный хлеб, соль, водичку и в 5 утра уходили в лес на весь день. Жить Людмила Георгиевна предпочитала не в доме, а в халабуде – небольшом сооружении типа дровяника. Там у нее было все необходимое - печечка маленькая, холодильник, топчан. А главное – там не нужно было никуда подниматься по лестницам. Людмила Георгиевна очень любила ездить в Мозгово. Каждый час проведенный там на нее благотворно влиял. Бывало, договоримся утром туда поехать. Вдруг в 12 часов ночи она мне звонит и говорит: «Тань, может, прямо сейчас поедем?». Мы садились в ее «Волгу» и отправлялись в путь. Когда мы приезжали в Мозгово, сразу же приходил местный рыбак Володя, которого все звали Профессором. «Георгиевна, я пошел за рыбкой?» - спрашивал он. «Иди! – отвечала она. – Я тебе привезла бутылочку». Володя приносил рыбку и садился с нами за стол. Рассказывал все местные новости. Потом приезжал председатель колхоза. Людмила Георгиевна могла ему и вставить за какой-то непорядок. Однажды она договорилась бесплатно провести газ всей деревне. А он не захотел. Ну, она ему тогда и всыпала. Когда Людмила Георгиевна развелась с Гридиным, дом в Мозгово перешел к нему. Но она так любила это место, что не могла с ним расстаться. И построила себе новый дом в расположенной неподалеку деревне Борки. В 2007 году Людмила Георгиевна переоформила этот дом на свою двоюродную сестру Нину Павловну Воробьеву, которая вместе со своим сыном за ним присматривала. В Орловской области, откуда она приехала, у нее был совсем старенький дом-развалюшка. Ей нужно было где-то жить. А Людмила Георгиевна понимала, что уже не будет туда ездить. Она была щедрым и благодарным человеком. Много кому помогала. И не только родственникам. В Тверской области у нее был хороший друг - директор хлебозавода Николай Дмитриевич Смирнов. Он помогал ей строить и дом в Мозгово, и дом в Борках. В 2008 году Николай Дмитриевич пожаловался ей, что у него отказал тазобедренный сустав. Людмила Георгиевна договорилась с 59-ой больницей и пробила ему квоту на замену сустава. После этого он снова смог ходить и даже водить машину.


   - А кто водил «Волгу» Зыкиной?

   - По штату ансамбля «Россия», ей был положен водитель. Но Людмила Георгиевна часто отпускала его и сама ездила на дачу. Водить машину она начала в 1962 году. И водила до 1996-97 годов. На дороге она никогда не наглела, не гоняла и никого не подрезала. Но, конечно, правила нарушала. Допустим, мы ехали куда-то и упирались в длинную очередь перед железнодорожным переездом. Она ее объезжала и вставала прямо у шлагбаума. А кто ей что-то скажет? Она же Зыкина. Иногда ее тормозили гаишники. Но, увидев, кто сидит за рулем, сразу брали под козырек и отпускали. Самое большее – просили автограф. А когда в годы перестройки были перебои с бензином, девочки с заправки на Шаховской, где она заправлялась по дороге в Мозгово, всегда держали для нее канистру 92-го. Народ ее любил. В 1995 году во время гастролей в Саратове губернатор Дмитрий Аяцков подарил Людмиле Георгиевне ее последнюю «Волгу». Там были проблемы с рулем. И ей уже стало тяжело самой водить. А в 1997 году она перенесла серьезную операцию. И вообще перестала садиться за руль. Зато с 2001 года водить машину начала я. До этого я 10 лет ее упрашивала, чтобы она разрешила мне сдать на права. Но она говорила: «Нет, ты мне нужна живая». А у меня уже были накоплены деньги на машину. И когда Людмила Георгиевна улетела без меня в Краснодар, я поехала с нашим водителем и купила себе вишневую «Оку». Ходить в автошколу мне было некогда. Вождение я осваивала самостоятельно на даче в Архангельском. И экзамены на права сдавала экстерном. Перед тем, как тронуться, я каждый раз читала молитву водителя, которую кто-то прислал Зыкиной. А уже через полгода Людмила Георгиевна решилась сесть ко мне в «Оку». Правда, от страха она всю дорогу ехала с закрытыми глазами. Да, представьте себе, я возила Зыкину на «Оке». Однажды на масленицу в Коломенское привезли канцлера ФРГ Герхарда Шрёдера, который находился в Москве с визитом. И попросили приехать Зыкину. А поскольку был выходной, свободных машин не было. И мы поехали на моей «Оке». В Коломенском все было перекрыто. Мою «Оку» не хотели пропускать. А когда увидели Зыкину, начали предлагать ей пересесть в другую машину. «Нет, я уж на «Оке» доеду!» - отказалась она. Понимаете, ей все равно было. Потом Людмила Георгиевна привыкла со мной ездить. Я думаю – как я не стала косой. Она же всегда сидела сзади. Я одним глазом смотрела вперед, на дорогу, а вторым – назад, на нее: как она себя чувствует. Однажды мы приехали в какой-то город. И водитель так старался везти нас аккуратно, что собирал все ямы. В конце концов, Людмила Георгиевна сказала: «А можно Таня сядет за руль?». Она уже больше ни с кем не хотела ездить. Иногда Людмила Георгиевна требовала что-нибудь нарушить, чтобы быстрее проехать. «Гаишников не бойся! – говорила она мне. – У тебя же в машине Зыкина». «Нет! – отвечала я. – Права у меня только одни. Откуда я знаю, какой козел нам попадется?! А я без прав не могу».

 

   - Как Вы попали на работу к Зыкиной?

   - В 1985 году, когда Людмила Георгиевна уже познакомилась со мной поближе, она сама предложила мне работать в ансамбле «Россия». Тогда я ушла из отдела кадров и стала уборщицей, чтобы мне дали справку на совмещение, и я могла быстренько убраться и ехать на работу к Зыкиной. Сразу уволиться из эксплуатационной конторы я не могла, так как мне нужно было отработать 10 лет за служебное жилье. Когда я отработала 7 лет, Людмила Георгиевна пошла к Евгению Ивановичу Воронину и сказала: «Таня мне очень нужна. Она так хорошо поет». Он пошел ей навстречу. И в 1987 году я перешла в ансамбль «Россия» на постоянную работу. Сначала я была секретарем. Потом стала администратором. Потом – замдиректора. В итоге доросла до директора. До меня сменилось 6 директоров. Это была чисто номинальная должность. Хозяйкой все равно была сама Людмила Георгиевна. Без согласования с ней не решался ни один глобальный вопрос. Допустим, надо было пошить костюмы для ансамбля. Она сама ехала в магазин. Или ей привозили ткани. И она выбирала. Или надо было пробить гастрольные поездки. Кто мог сделать это лучше, чем сама Зыкина? Она ехала в Росконцерт и обо всем договаривалась. А директор потом только оформлял договора. Когда я уже стала директором, не раз бывало, что я приезжала с работы, а она мне говорила: «А я 5 концертов зарядила. Хороший я администратор?». Между прочим, Людмила Георгиевна предлагала мне работать на сцене. «Ты поешь лучше всех моих девок, вместе взятых», - уверяла она. Но, как говорится, двум богам не служат. Я для себя решила, что мое место – за кулисами. Во время концерта Людмила Георгиевна всегда выходила за кулисы сделать глоток горячего чая. С термосом, как правило, стоял костюмер. А потом были моменты, когда костюмера не было. И так получилось, что эта функция была возложена на меня. Параллельно Людмила Георгиевна преследовала этим цель борьбы с моим курением. За кулисами-то курить было нельзя. А уйти я никуда не могла. «Стой здесь! – говорила она – Я должна всегда тебя видеть». Сама Людмила Георгиевна никогда не курила. И у нее дома, и в офисе ансамбля «Россия» курение было категорически запрещено. Курить мне приходилось на улице или на лестничной клетке. «Я всех своих мужей отучила от курения, - говорила она. – А с тобой никак не могу справиться». Зато, если ей надо было ко мне придраться, у нее всегда был готовый повод. Что бы ни случилось, она говорила: «Это произошло потому, что ты курила». Однажды во время поездки в Северную Корею я решила жестко бросить курить. Докурила последнюю сигарету и хотела больше не покупать. А мы с Людмилой Георгиевной жили в одном номере. Она пошла в город и, вернувшись, вручила мне блок «Данхилла». «А я решила бросить», - объявила я. «Нет уж, ты кури! – сказала она. – Ты очень злая, когда не покуришь». «Ну, да, должен же быть у меня хоть какой-то недостаток, - ответила я. – А то вырастут крылья».

 

   Окончание рассказа Татьяны Свинковой читайте в следующем номере «Экспресс Газеты»! Вы узнаете, почему Зыкина просила не мыть сцену перед концертами, какую роль в ее жизни играл доктор Владимир Константинов, как драгоценности Людмилы Георгиевны оказались в доме ее помощницы, и много других интересных вещей.

 

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 19, 2013)


Читать продолжение этого материала

http://filimonka.ru/viewpub.php?num=705







[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77] [78] [79] [80] [81] [82] [83] [84] [85] [86] [87] [88] [89] [90] [91] [92] [93] [94] [95] [96] [97] [98] [99] [100] [101] [102] [103] [104] [105] [106] [107] [108] [109] [110] [111] [112] [113] [114] [115] [116] [117] [118] [119] [120] [121] [122] [123] [124] [125] [126] [127] [128] [129] [130] [131] [132] [133] [134] [135] [136] [137] [138] [139] [140] [141] [142] [143] [144] [145] [146] [147] [148] [149] [150] [151] [152] [153] [154] [155] [156] [157] [158] [159] [160] [161] [162] [163] [164] [165] [166] [167] [168] [169] [170] [171] [172] [173] [174] [175] [176] [177] [178] [179] [180] [181] [182] [183] [184] [185] [186] [187] [188] [189] [190] [191] [192] [193] [194] [195] [196] [197] [198] [199] [200] [201] [202] [203] [204] [205] [206] [207] [208] [209] [210] [211] [212] [213] [214] [215] [216] [217] [218] [219] [220] [221] [222] [223] [224] [225] [226] [227] [228] [229] [230] [231] [232] [233] [234] [235] [236] [237] [238] [239] [240] [241] [242] [243] [244] [245] [246] [247] [248] [249] [250] [251] [252] [253] [254] [255] [256] [257] [258] [259] [260] [261] [262] [263] [264] [265] [266] [267] [268] [269] [270] [271] [272] [273] [274] [275] [276] [277] [278] [279] [280] [281] [282] [283] [284] [285] [286] [287] [288] [289] [290] [291] [292] [293] [294] [295] [296] [297] [298] [299] [300]

 




 

 

Памятные даты

 

 

 

19.03.1930 родился Борис Тимофеевич Штоколов, оперный певец ("Фауст", "Иван Сусанин", "Борис Годунов"), автор книги "Как надо петь" (умер 06.01.2005).

19.03.1949 родился Валерий Яковлевич Леонтьев, певец ("Зеленый свет", "Казанова", "Каждый хочет любить"), участник музыкальных фильмов ("Не ходите, девки, замуж", "Как стать звездой", "Захочу - полюблю").

19.03.1950 родилась Надежда Георгиевна Заседателева (она же Бабкина), певица, руководитель ансамбля "Русская песня".

19.03.1963 родилась Нина Гедевановна Ананиашвили, артистка балета ("Жизель", "Щелкунчик", "Сны о Японии").

19.03.1981 родился Александр Юрьевич Бойков, специальный корреспондент "Экспресс Газеты", сопродюсер певицы Бизюльки, участник клипов и музыкальных фильмов ("Миша, или Новые приключения Юлии").

20.03.1915 родился Святослав Теофилович Рихтер, пианист, участник музыкальных фильмов ("Композитор Глинка") (умер 01.08.1997).

20.03.1933 родился Александр Моисеевич Городницкий, автор и исполнитель песен ("Атланты", "От злой тоски не матерись", "Над Канадой небо синее").

20.03.1948 родился Александр Сергеевич Морозов, композитор ("Малиновый звон", "Душа болит", "Домик окнами в сад").

20.03.1969 родился Александр Валерьевич Фадеев (он же Данко), певец ("Мой малыш растет не по годам").

20.03.1994 умер Роберт Иванович Рождественский, поэт-песенник ("Не думай о секундах свысока", "Мы долгое эхо друг друга", "Позвони мне, позвони") (родился 20.06.1932).

21.03.1839 родился Модест Петрович Мусоргский, композитор ("Блоха", "Трепак", "Детская") (умер 28.03.1881).

21.03.1889 родился Александр Николаевич Вертинский, автор и исполнитель песен ("Ваши пальцы пахнут ладаном", "Я не знаю, кому и зачем это нужно", "Полукровка"), участник музыкальных фильмов ("Анна на шее") (умер 21.05.1957).

21.03.1895 родился Лазарь Иосифович Вайсбейн (он же Леонид Осипович Утесов), певец ("С одесского кичмана", "Легко на сердце от песни веселой", "Ты, одессит Мишка"), участник музыкальных фильмов ("Веселые ребята", "Концерт фронту", "Веселые звезды"), один из пионеров отечественного джаза (умер 09.03.1982).

21.03.1903 родился Вадим Алексеевич Козин, певец ("Осень, прозрачное утро", "Когда простым и нежным взором", "Мой костер в тумане светит"), внук певицы Варвары Паниной (умер 19.12.1994).

21.03.1920 родился Георг Карлович Отс, оперный певец ("Евгений Онегин", "Риголетто", "Молодая гвардия"), участник музыкальных фильмов ("Мистер Икс", "Случайная встреча", "Возвращенная музыка") (умер 05.09.1975).

21.03.1951 родился Андрей Владимирович Тропилло, глава студии "АнТроп", звукорежиссер знаменитых альбомов "Аквариума", "Кино" и других питерских рок-групп 80-х годов.

21.03.1998 умерла Галина Сергеевна Уланова, балерина ("Жизель", "Лебединое озеро", "Ромео и Джульетта"), участница музыкальных фильмов ("Солистка балета") (родилась 08.01.1910).

21.03.2002 умер Борис Михайлович Сичкин, киноактер, исполнитель роли одесского куплетиста Бубы Касторского в фильмах про неуловимых мстителей (родился 15.08.1922).

21.03.2024 международный день борьбы за ликвидацию расовой дискриминации.

22.03.1958 родился Валерий Миладович Сюткин, певец ("7000 над землей", "42 минуты под землей", "Я то, что надо"), экс-солист группы "Браво".

22.03.1961 родился Александр Евгеньевич Цекало, продюсер развлекательных программ Первого канала, продюсер мюзиклов "Норд-Ост" и "12 стульев", шоумен, участник музыкальных фильмов ("Ландыш серебристый"), бывший муж и партнер по дуэту "Академия" певицы Лолиты Милявской.

22.03.1962 родился Вячеслав Пантелеевич Мавроди, родной брат создателя "МММ", бывший муж и отец ребенка жены Олега Газманова Марины Мавроди.

22.03.2007 в автокатастрофе в Москве погиб Ратмир Юльевич Шишков, участник "Фабрики звезд-4", солист созданной в результате группы "Банда", сын цыганской певицы Ляли Шишковой (родился 24.04.1988).

22.03.2010 умерла Валентина Васильевна Толкунова, певица ("Поговори со мною, мама", "Носики-курносики", "Я не могу иначе"), бывшая жена композитора Юрия Саульского, участница фильмов ("Черный принц", "Это сильнее меня") (родилась 12.07.1946).

23.03.1913 родился Алексей Иванович Димитриевич (он же Алеша Дмитриевич), певец ("Я милого узнаю по походке", "Эмигрантское танго", "Пора собирать чемоданчик") (умер 21.01.1986).

23.03.1934 родился Евгений Исаакович Клячкин, бард ("Об утреннем городе", "Прощание с Родиной", "Предупредительная песня") (погиб 30.07.1994).

24.03.1900 родился Иван Семенович Козловский, оперный певец ("Борис Годунов", "Евгений Онегин", "Лоэнгрин"), участник музыкальных фильмов ("Борис Годунов", "Поэма о море", "И жизнь, и слезы, и любовь") (умер 16.12.1993).

24.03.1906 родилась Клавдия Ивановна Шульженко, певица ("Синий платочек", "Давай закурим", "Вальс о вальсе"), участница музыкальных фильмов ("Концерт фронту", "Веселые звезды") (умерла 17.06.1984).

24.03.1950 родился Александр Николаевич Буйнов, певец ("Пустой бамбук", "Падают листья", "Мои финансы поют романсы"), экс-участник ВИА "Скоморохи", "Аракс", "Цветы" и "Веселые ребята".

24.03.1954 родился Александр Николаевич Серов, певец ("Мадонна", "Ты меня любишь", "Я люблю тебя до слез"), участник музыкальных фильмов ("Сувенир для прокурора").

24.03.2024 всемирный день борьбы с туберкулезом.

25.03.1937 родилась Мария Леонидовна Пахоменко, певица ("Сегодня праздник у девчат", "Чудо-кони", "Сладка ягода"), жена композитора Александра Колкера.

25.03.1945 родился Георгий Рубенович Мамиконов, солист группы "Доктор Ватсон".

25.03.1956 родился Нахим (он же Ефим) Залманович Шифрин, актер, исполнитель песен ("Везмер, мамочка моя", "Тум-балалайка").

25.03.1963 родилась Татьяна Борисовна Разина (она же Татьяна Корнеева, она же Каролина, она же Таня Тишинская), певица ("Мама, все о`кэй"), жена продюсера Степана Разина.

25.03.1967 родился Вадим Евгеньевич Покровский, участник группы "Два самолета" (умер 24.09.2003).

25.03.1975 родился Марат Вахитович Чанышев, солист группы «Группа ПМ», экс-солист группы «Премьер-министр».

25.03.1989 умер Марис Рудольф Эдуардович Лиепа, артист балета ("Лебединое озеро", "Жизель", "Спартак"), участник музыкальных фильмов ("Могила льва", "Четвертый", "Детство Бэмби") (родился 27.07.1936).

 

 
 
 

Купить дешевые авиабилеты онлайн